Медведь

Медведь смотрит на меня каким-то жестким упрямым взглядом, он держит меня в своих стальных объятиях, он нависает надо мной… Мне всегда нравилось, что он такой огромный и мощный. Что он сильный и властный.

Но сейчас он мне совсем не нравится. С чего он вообще взял, что может мной командовать?

— Останови машину, — говорю я.

И стучу по перегородке, которая отделяет нас от водителя.

— Юль, бесполезно. Он остановится, только если я скажу.

— Ну так скажи.

Он отрицательно машет головой.

— Давай поговорим.

— Давай! — уже ору я. — Скажи мне, почему я была тебе неинтересна до того момента, как ты узнал, что я девственница?

— Ты была мне очень интересна. Я с ума по тебе сходил!

— На одну ночь… — повторяю я.

В сердце разгорается уже подзабытая обида. Когда-то эта фраза причинила мне такую сильную боль, что я совсем слетела с катушек и насыпала Медведю битого стекла. Та боль утихла… Но сейчас вспыхнула с новой силой.

— Девственница — это лучший вид скромницы, правда? — язвительно спрашиваю я Медведя.

— Неправда. Я никогда не охотился за девственницами.

— Ты охотился за скромницами. Такими, как Ника.

— Да причем тут Ника? — рычит он. — Давно проехали.

И я вижу, что он далеко не такой спокойный, каким хочет казаться.

— Она всегда при чем. Она тебе сразу понравилась. А я нет.

Михей позвал меня на свидание только после того, как услышал мое признание девчонкам. Не услышал бы — не позвал бы. Он до сих пор пор был бы с Никой!

Эта мысль режет меня, как нож.

— Просто ты вела себя как….

— Как кто?

— Не как ты настоящая, — обтекаемо отвечает Медведь.

— Ты хочешь сказать: как шлюха?

— Я этого не говорил.

— Но подумал!

— Читаешь мысли?

— Да! Все твои похотливые мысли я вижу насквозь!

— Только у меня похотливые мысли? Ты меня никогда не хотела?

— Я…

— Планировала с моей помощью избавиться от надоевшей девственности.

— И что?

— Не очень-то благородно с твоей стороны.

— Серьезно?

— Ты хотела использовать меня и выбросить. А я живой человек. Я не перфоратор. У меня есть чувства!

Он произносит это трагическим голосом. Но… мне кажется, или я слышала в конце фразы смешок? Я ничего не понимаю. Он всерьез меня обвиняет или прикалывается?

Это что, шутки? Для меня — нет.

— Хватит, — выпаливаю я.

— Мы только начали.

— Что мы начали?

— Все. Это наше начало. Пусть такое. Дальше будет легче. Разберемся со всем потихоньку.

— Дальше? Я уже не уверена, что хочу дальше!

— Не хочешь?

— Не хочу!

Глаза Медведя вспыхивают гневом. Или болью. Или чем-то еще. Я не знаю! Я его совсем не знаю…

— Нас связывает только секс. Тебя так возбуждает мысль, что ты у меня первый…

— Да, меня возбуждает эта мысль, — признается Медведь.

И я снова чувствую боль в груди.

Я уже почти поверила, что у нас все по-настоящему. А он…

Кажется, это истерика. Я не могу справиться со своими эмоциями. Мне больно. Обидно. У меня на глазах слезы. И я пытаюсь скрыть их за возмущенными криками.

— Ты меня не знаешь! Тебе нравятся скромные послушные училки. Но я не такая!

— А какая ты?

— Другая! А ты… я тебя тоже совсем не знаю. Я не думала, что ты…

— Кто?

— Самодур и тиран. Затащил меня сюда силой. Я не хочу ехать в твою избушку! Я хочу домой! Выпусти меня!

Я стучу в стекло. Дергаю за ручку двери. И машина неожиданно останавливается.

Я вижу, что мы у моего дома.

Чувствую себя полной идиоткой. Так орала, так возмущалась… А никто не собирается никуда везти меня силой.

— Нам обоим надо остыть, — говорит Михей.

И открывает дверь.

62

Юля

Я выхожу из машины. Михей достает пакеты из багажника. Все мои подарки, полученные на дне рождения. Я и не знала, что он их забрал. И когда успел? Он все успевает. И обо всем помнит.

Он такой заботливый… И удивительно спокойный.

А я минуту назад орала, как истеричка. И сейчас мне очень стыдно.

Ну а чего он! — пытаюсь я оправдаться про себя. Я просто попросила его дать мне побыть одной. Я не собиралась ругаться. Хотела просто спокойно подумать. А он силой затащил меня в машину!

Но, оказывается, он не собирается везти меня в лес. Прекрасно…

— Давай, — я протягиваю руку, чтобы взять у него пакеты.

— Я тебя провожу, — говорит Михей.

— Ладно. Спасибо.

Мы идем к подъезду. Я впереди, он сзади. Входим в лифт. Я нажимаю на кнопку. В полной тишине.

Лифт ползет с черепашьей скоростью. Михей отводит глаза. Я тоже стараюсь на него не смотреть. Потому что не знаю, как себя вести.

Когда мы орали друг на друга, все было нормально. Обидно, больно, странно и страстно. Но нормально. А сейчас нет. Это молчание невыносимо! Оно такое густое и тяжелое, что я задыхаюсь в нем. Мне хочется что-нибудь сказать, чтобы прервать его. Но я не знаю, что…

Я открываю дверь в квартиру. Михей ставит пакеты у входа. Но сам не заходит. Ну да. Он же просто провожает меня.

— Спасибо за чудесный праздник, — говорю я.

— Пожалуйста. Я рад, что тебе понравилось.

Такой вежливый… Как чужой!

— Нам надо остыть, — повторяю я его фразу.

— Да. Надо.

Он разворачивается и просто уходит.

Я закрываю дверь. Стою возле нее, смотрю на темную деревянную поверхность. И чувствую подступающие слезы. Силой воли загоняю их обратно и иду на кухню. Сама не знаю, зачем.