Медведь и Дракон

«Китайцы, возможно, являются торговыми нацистами, — подумал сотрудник Министерства финансов, — но уж никак не нацистами по отношению к собственному здоровью».

— Какое у вас мнение относительно хода переговоров? — раздался голос за его спиной. Гант обернулся и увидел того же низенького китайца, который не давал ему покоя во время торжественного приёма. Его звали Хуэ Ма, вспомнил Гант, ростом пять футов и ничуть не больше, с непроницаемыми глазами игрока в покер и определёнными актёрскими способностями. Американец напомнил себе, что этот тип умнее, чем кажется на первый взгляд. Как ему теперь обращаться с ним? Когда возникают сомнения, решил Гант, надо полагаться на правду.

— Я впервые наблюдаю дипломатические переговоры. Они кажутся мне удивительно скучными, — ответил Гант, поднося к губам чашку с ужасным китайским кофе.

— Ничего не поделаешь, это нормально, — ответил Хуэ.

— Вот как? Деловые переговоры ведутся иначе. Каким образом удаётся достигнуть какого-нибудь результата?

— Для достижения каждой цели необходим свой путь, — сказал ему китаец.

— Пожалуй. Можно задать вам вопрос? — спросил «Телескоп».

— Попытаюсь ответить.

— Почему поднялся такой шум из-за Тайваня?

— Почему поднялся такой шум, когда началась ваша Гражданская война? — хитро ответил вопросом на вопрос китаец.

— Ну хорошо, но прошло пятьдесят лет, почему не попробовать объявить ничью и начать все сначала?

— Для нас это небольшой промежуток времени, — ответил Хуэ с высокомерной улыбкой.

— О'кей, а вот мы в Америке называем это жизнью в прошлом. — Вот тебе, мерзкий китаеза!

— Это наши соотечественники, — настаивал Хуэ.

— Но они приняли иное решение. Если вы хотите вернуть их обратно, сделайте это выгодным для них. Понимаете, постарайтесь достигнуть такого же высокого уровня жизни, как у них на острове. — Ты понял это, нищий коммунист?

— Если один из ваших детей убежал из дома, вы разве не будете стараться вернуть его?

— Возможно, но я буду звать его, а не угрожать, особенно если у меня нет возможности угрожать ему с достаточной эффективностью. — А ваши Вооружённые силы просто дерьмо. Это говорили ему во время инструктажа перед отъездом в Пекин.

— Но если посторонние люди убеждают его убежать из дома и не подчиняться отцу, разве вы не будете возражать?

— Послушай, приятель, — отозвался Гант, стараясь не показывать охватившую его внутреннюю ярость — или так ему казалось. — Если вы хотите заниматься бизнесом, то давайте заниматься бизнесом. Если хотите тратить время на пустую болтовню, будем болтать без конца. Но я ценю своё время и время своей страны, так что давайте отложим болтовню до следующего раза. — И тут Гант понял, что он не дипломат и не сможет одержать верх в такой игре. — Как видите, у меня нет таланта в подобных переговорах. У нас есть люди, умеющие заниматься этим, но я не принадлежу к их числу. Я один из тех американцев, которые работают по-настоящему и зарабатывают настоящие деньги. Если вам нравится такая игра, отлично, но это не моя игра. Думаю, что терпение — хорошая вещь, но не в том случае, когда оно мешает достигнуть цели. Мне представляется, что ваш министр упустил что-то из вида.

— Что именно, господин Гант?

— Все равно мы получим в результате этих переговоров то, что нам нужно, — сказал Гант маленькому китайцу и тут же понял, что этими словами засунул ногу себе в рот до самого колена.

Он поспешно допил кофе и направился в туалет безо всякой необходимости. Там он вымыл руки, перед тем как вернуться в сад. Гант нашёл одиноко стоящего Ратледжа, который рассматривал какие-то весенние цветы.

— Клифф, мне кажется, что я напортачил в разговоре с китайцем.

— Что именно? — спросил заместитель Государственного секретаря, затем выслушал признание. — Не переживай. Ты не сказал ему ничего, что я уже не передал им. Ты просто не понимаешь наш язык.

— Но они считают нас нетерпеливыми и потому мы уязвимы, верно?

— Ты не принимаешь во внимание то, что я сказал в зале, — ответил Ратледж с лёгкой улыбкой. — Здесь я Джимми Коннорс, играющий на открытом чемпионате США, Марк. Этим я и занимаюсь.

— Противная сторона тоже придерживается этого мнения.

— Верно, но у нас преимущество. Они нуждаются в нас больше, чем мы в них.

— Я думал, что тебе не нравится так говорить с этими людьми, — заметил Гант, удивлённый позицией Ратледжа.

— Не имеет значения, нравится мне это или нет. Я обязан исполнять полученную инструкцию, а выигрывать всегда приятно. — Он не добавил, что никогда раньше не встречал министра Шена и потому у него не было никаких личных чувств к китайскому министру, что нередко мешает дипломатам, иногда ставящим дружеские отношения выше интересов своей страны. Обычно они оправдывают такую позицию, убеждая себя, что в следующий раз этот сукин сын будет у него в долгу и это послужит интересам его страны. Дипломатия всегда была делом личностей, а наблюдатели часто не замечают этого, полагая, что эти многословные специалисты не что иное, как простые говорящие роботы.