Медведь и Дракон

— Паоло? Это Карл Хитч. Спасибо, а ты? Боюсь, у меня плохие новости… папский нунций, кардинал ДиМило… китайский полицейский стрелял в него и убил в какой-то пекинской больнице… скоро передадут по каналу CNN… да, боюсь, мы уверены в этом… я незнаком с подробностями, но мне сказали, что он приехал в больницу, чтобы не допустить убийство ребёнка, или это была попытка сделать поздний аборт, как у них здесь принято… да… скажи, а он из видной семьи? — Хитч начал записывать. — Ты говоришь, Винченцо? Понятно… Министр юстиции два года назад? Да, я попытался позвонить в миссию Ватикана, но мне ответил какой-то китаец. Немец? Шепке? — Посол продолжал делать заметки. — Понимаю. Спасибо, Паоло. Послушай, если мы можем помочь чем-нибудь… совершенно верно. До свиданья. — Он положил трубку. — Проклятье. Что дальше? — спросил посол у своего стола. Он мог передать плохие новости в посольство Германии… впрочем, нет, он поручит это кому-нибудь другому. А пока…

Посол посмотрел на часы. В Вашингтоне ещё не наступил рассвет, и когда люди проснутся, они увидят перед собой бушующий огненный шторм. Надо все проверить, чтобы в распоряжении Вашингтона была надёжная информация. Но как это сделать, черт побери? Его лучшим потенциальным источником информации был этот монсеньор Шепке, но единственный способ найти монсеньора — это выставить людей у миссии Ватикана и ждать его возвращения. Гм, а не может случиться так, что китайцы задержат его? Нет, маловероятно.

Как только их министр иностранных дел узнает о происшествии, они побегут извиняться, спотыкаясь друг о друга. Таким образом, они выставят дополнительные посты охраны у миссии нунция и не будут пускать туда репортёров. Но ведь они не захотят связываться с аккредитованными дипломатами, особенно после того, как сами убили одного из них.

Это слишком невероятно. Карл Хитч служил в иностранной дипломатической службе с тех пор, когда ему едва перевалило за двадцать. Ещё ни разу он не был свидетелем ничего подобного, по крайней мере, после того, как в Афганистане партизаны захватили Спайка Доббса в качестве заложника. Тогда русские не сумели провести операцию должным образом, и заложника убили. Кое-кто говорил, что это было сделано намеренно, но даже русские не могут быть такими глупыми, подумал Хитч. И в данном случае это не было заранее обдуманным убийством. Китайцы являются коммунистами, а коммунисты не пойдут на такой риск. Это просто не является частью их характера.

Итак, как это случилось? И что, конкретно, произошло?

И когда рассказать об этом Клиффу Ратледжу? Какое воздействие может оказать это происшествие на торговые переговоры? Карл Хитч пришёл к выводу, что у него будет непростой вечер.

* * *

— Китайская Народная Республика не согласится с подобным диктатом, — закончил своё выступление министр иностранных дел Шен Танг.

— Господин министр, — ответил Ратледж, — в намерения Соединённых Штатов не входит желание диктовать кому-то. Вы формируете свою национальную политику таким образом, чтобы она отвечала интересам вашей нации. Мы понимаем и уважаем это. С другой стороны, мы требуем, чтобы вы понимали и уважали наше право формировать национальную политику Соединённых Штатов Америки таким образом, чтобы она отвечала интересам американской нации. В данном случае это означает, что нам придётся прибегнуть к положениям Акта о реформе торговли. — «Заявление Ратледжа означало, что американский представитель поднял над головами китайцев огромный острый меч, и все присутствующие в зале знают это», — подумал Марк Гант. Акт о реформе торговли позволял президенту Соединённых Штатов Америки ввести в действие правило, с зеркальной точностью применяемое против торговых законов какой-либо страны. Это было международным доказательством поговорки о том, что правый ботинок будет обязательно жать, если его надеть на левую ногу. В данном случае всё, что делал Китай, чтобы не допустить американские товары на китайский рынок, будет просто применяться для того, чтобы сделать то же самое с китайскими товарами. Таким образом, торговый дефицит Америки, выражаемый в сумме семидесяти миллиардов долларов в год, станет аналогичным торговым дефицитом Китая в той же сумме, причём в конвертируемой валюте. Деньги, которые рассчитывала получить КНР от продажи своих товаров на американском рынке, для того чтобы использовать их для закупки товаров где-то ещё, перестанут поступать в китайскую казну. Торговля превратится в обмен — один мой товар в обмен на один твой. Такой была теория, которая, каким-то образом, никогда не превращалась в реальность.

— Если Америка введёт эмбарго на китайские товары, Китай сделает то же самое по отношению к Америке, — резко ответил министр иностранных дел Китая.

— Это не послужит интересам вашей страны, равно как и нашей, — отозвался Ратледж.

А вот кому это нанесёт более значительный ущерб? — подумал он, но промолчал. Китайцы знали это и так, говорить не требовалось.