Медведь и соловей (ЛП)

Обычно Саша не ругал сестру, когда она ходила за ним, пыталась поднять его меч или коснуться тетивы лука. Он даже поощрял ее, давал огарок свечи или горсть орехов. Но теперь страх сделал его злым, и он не говорил с ней по пути.

Он кричал налево и направо, медленно среди людей разошлась весть, что Васю нашли. Если бы ее не нашли до снегопада, она умерла бы в лесу, и ее обнаружили бы только весной, если бы вообще нашли.

— Дура, — прорычал, наконец, Саша, когда перестал кричать, — что на тебя нашло? Убежать от Ольги в лес? Возомнила себя духом леса или забыла о времени года?

Вася покачала головой. Она сильно дрожала. Ее зубы стучали.

— Я хотела съесть пирожок, — сказала она. — Но заблудилась. Не могла найти вяз. Я увидела мужчину у дуба. Двух мужчин. А потом было темно.

Саша нахмурился поверх ее головы.

— Расскажи о том дубе, — сказал он.

— Старый, — сказала Вася. — С выпирающими корнями. Одноглазый. Мужчина, не дуб, — она задрожала еще сильнее.

— Не думай об этом сейчас, — сказал Саша и ускорил уставшую лошадь.

Ольга и Дуня встретили его на пороге. Добрая старушка была в слезах, а Ольга была белой, как девица из сказки. Они растопили печь, налили воду на горячие камни, чтобы был пар. Васю бесцеремонно раздели и сунули к печи греться.

После этого ее начали отчитывать.

— Украсть пирожки, — сказала Дуня. — Убежать от сестры. Как можно так нас пугать, Вася? — она плакала, говоря это.

Глаза Васи были тяжелыми от раскаяния, она пробормотала:

— Прости, Дуня. Прости, прости.

Ее натерли жуткой горчицей, похлопали березовым веником, чтобы разогнать кровь. Ее укутали в шерсть, перевязали оцарапанную руку, влили в ее горло суп.

— Это было очень плохо, Вася, — сказала Ольга. Она гладила волосы сестры, покачивая ее голову на коленях. Вася уже спала. — Хватит на сегодня, Дуня, — добавила Ольга. — Завтра поговорите.

Васю устроили спать на печи, и Дуня легла рядом с ней.

Когда ее сестра уснула, Ольга опустилась рядом с огнем. Ее отец и братья ужинали в углу с мрачными лицами.

— Она будет в порядке, — сказала Ольга. — Не думаю, что она простыла.

— Но мог простыть любой, кого отозвали от очага искать ее, — рявкнул Петр.

— Или я могу, — сказал Коля. — После починки крыши хочется ужинать, а не кататься в свете факела. Я завтра отлуплю ее ремней.

— И? — холодно парировал Саша. — Ее уже лупили. Не мужчины должны заниматься девочками. Ей нужна женщина. Дуня стара. Оле скоро замуж, и старушке одной придется растить ребенка.

Петр молчал. Шесть лет назад он похоронил жену, и он не думал о другой, хотя многие хотели на это место. Но его дочь пугала его.

Когда Коля ушел спать, они с Сашей остались в темноте, смотрели, как свеча догорает перед иконой. Петр сказал:

— Хочешь, чтобы твоя мать была забыта?

— Вася и не знала ее, — отметил Саша. — Но женщина — не сестра и не добрая няня — помогла бы в этом деле. Скоро она станет неуправляемой, отец.

Долгая пауза.

— Вася не виновата, что мама умерла, — добавил Саша тише.

Петр молчал. Саша встал, поклонился отцу и задул свечу.

4 Великий московский князь

Петр побил дочь на следующий день, и она плакала, хотя он не был жесток. Ей запретили покидать деревню, но в этот раз она не возражала. Она была напугана, ей снились кошмары про одноглазого мужчину, лошадь и незнакомца на поляне в лесу.

Саша никому не рассказал, но проверил лес в поисках одноглазого мужчины или дуба с выпирающими корнями. Но он ничего не нашел, а потом три дня падал с силой снег, остановив поиски.

Их жизни тянулись, как всегда зимой, чередой еды, сна и дел во сне. Снег собирался снаружи, холодным вечером Петр сидел на своем стуле, сглаживал кусок ясеня для рукояти топора. Его лицо было каменным, он вспоминал то, что предпочел бы забыть. Марина просила заботиться о ней, пока смерть растекалась по ее милому лицу. «Я выбрала ее, она важна. Петя, пообещай мне».

Петр, горюя, пообещал. Но потом его жена отпустила его руку, легла и смотрела мимо него. Она слабо, но радостно улыбнулась, но не Петру. Она больше не говорила и умерла перед рассветом.

А потом они выкопали ее могилу, и Петр накричал на женщин, что пытались отогнать его от жены. Он своими руками обвил ее холодную плоть, еще пахнущую кровью, и опустил в землю.

Всю зиму малышка кричала, а он не мог посмотреть ей в лицо, потому что ее мать выбрала ее, а не его.

Теперь он должен был все исправить.

Петр хмуро посмотрел на рукоять топора.

— Я поеду в Москву, когда реки замерзнут, — сказал он в тишине.

В комнате раздались вопли. Вася, что спала с высокой температурой, напоенная горячим вином с медом, запищала и выглянула из-за печи.

— В Москву, отец? — спросил Коля. — Снова?

Петр сжал губы. Он уехал в Москву жестокой зимой после смерти Марины. Иван Иванович, единокровный брат Марины, был великим князем, и Петр пытался восстановить связь с ним ради семьи. Но он не взял себе новую жену.

— В этот раз ты хочешь жениться, — сказал Саша.