Медведь. Пьесы

М. Но ты же сама хотела игрушки. Вспомни, мы с тобой все время во что-нибудь играли. То ты была Мария-Антуанетта, а я Людовик. То еще что-нибудь…

М1. И мы играли! Ты же не можешь иначе, Женька, что ты нас-то винишь? У нас, конечно, было без Людовиков, у нас было попроще — но свое отыграли, и очень прилично. Я даже один раз был Елизавета. Нет, серьезно!

М. А она что, Мария Стюарт?

М1 (с застенчивой улыбкой). Нет, что ты, она была Глостер…

М. Какой Глостер?

М1. Да не знаю, ты у нас историк, а не я. Черт ногу сломит, там этих Глостеров было больше, чем Людовиков. Короче, было так: я, значит, девственница-королева, но она ужасно влюблена и все дела, и она мне показывает все мужские приемы обольщения. Чтобы я, значит, узнал себя и устыдился. А потом все-таки она овладела мной, конечно, ей же иначе неинтересно, — но прелюдия должна быть долгая и обязательно литературная. Да, я главное забыл — мы же все это время разговаривали пятистопным ямбом! Ты прикинь, всю дорогу ямбом. Потом привязалось, я уж иначе и не мог: «Любимая, ты вынесла ведро?»

Ж.

Не вынесла, не вынесла, любимый!
Я столько выносила от тебя —
Попреки, скуку, склоки, вероломство,
Аборт, еще аборт… Но не ведро!
Ты вынесешь и сам его, мой ангел!

М 1.

Заметь, не я сегодня это начал!
Я вообще тебя не попрекал!
Я даже не просил, а лишь спросил…
Хоть мог бы заглянуть: ведро на месте!
Ну вот, пойду и вынесу. Добавлю
К тому, что вынес, новую печаль…
Прикинь, Борис, и так четыре года!

Ж.

И что, все эти годы ты томился?

М1.

Нет, не вполне. Все это даже мило,
Но иногда… затрахивает, блин.
Особенно еще визиты эти.
Ведь, кажется, решили — ан опять.
Борис, зачем ты ходишь к нам, скажи?
Ведь все решили — и опять ты ходишь!
Как маятник, как лошади по кругу,
Как поршень, блин, в турбине, блин, вообще!
Ну что ты в ней особого нашел,
Ну что б тебе оставить нас в покое,
Ну что б тебе кого-нибудь найти
С такими ж волосатыми ногами!
Ведь каждый раз, как я иду на службу,
Я все боюсь, что ты шмыгнешь сюда!
Все кончено! Забудь про нас совсем!
Ну, посылай открытки с Новым годом,
Ну, улыбнись, коль встретимся в метро,
Но не ходи к своей жене, несчастный!
Она уже давно моя жена!
Мы счастливы! Ты это понимаешь?

М. Вижу я, как вы счастливы…

М1.

Нет, ты уж отвечай мне тоже ямбом,
Иначе силы будут неравны!
Она тебя не любит, понимаешь?
Когда мужчина спрашивает вслух,
«Ты любишь или нет», а в результате
Не получает ясного ответа,
То ясно, что его послали в жопу!
Послали в жопу, да! Иди туда!
И не смущай нас больше, словно призрак
Какого-то сякого-то отца!

Ж. снова всхлипывает.

М1. Ой, извини. Про отца я нечаянно.

М. Слушай, Жень… Может, мне действительно больше не ходить? А то я это… ну, сама видишь…

Ж. Крон, не сердись на него. Я сама его позвала.

М1. Слушай, но тебе что — действительно все время со мной скучно?

Ж. Да не скучно… но просто, понимаешь… А черт его знает, зачем я его позвала. Ведь не сказать же, что я его безумно люблю, верно? Ты и в постели лучше, если тут вообще применимы критерии. Хуже-лучше, какая гадость… Ну, назови это любовью, если тебе так больнее. Но это не любовь, правда, Крон. Я просто должна иногда его видеть, с ним в это играть… ну и вообще… Мне, кстати, понравилось в этот раз. Серьезно, Борька. Я никогда не знаю, что ты придумаешь.

М. Очень рад, что угодил тебе.

Ж. Нет, правда, не сердись.

М. Да ладно, чего там. Сердиться еще. Но просто каждый раз, как ты меня зовешь, я же надеяться начинаю, понимаешь? Я что-то такое придумываю, что-то такое разыгрываю… каждый раз все более серьезное, вот, видишь, до пистолетика уже дошло. Кстати, отдайте пистолетик.