Медвежатник

Филер с грустной физиономией сидел на прежнем месте. Швейцар — дремучий худой старик с огромной окладистой бородой, напоминавший генерала, вышедшего в отставку, — дремал. Савелий распахнул дверь и вошел в темный зал.

Ровно через минуту в зале зажегся свет. Савелий не спеша поднялся и, взяв Елизавету под руку, направился вместе со всеми к выходу. В фойе он столкнулся с генералом Аристовым.

— Как вам спектакль, Григорий Васильевич? — поинтересовался Савелий, отвесив легкий поклон спутнице генерала — даме лет двадцати пяти с большими черными глазами.

— Мне приходилось уже смотреть «Лебединое озеро», но хочу вам сказать, мне понравилось, особенно эта солистка, как ее… — наморщил лоб генерал, пытаясь вспомнить фамилию.

— Павлова, — подсказал Савелий Родионов.

— Вот-вот, Павлова.

— Господин генерал, — подскочил к Аристову Ксенофонтов.

— Ну что у вас там еще? — попытался выразить Аристов неудовольствие, надув и без того пухловатые губы. — Говори!

— Позвольте сказать вам наедине, — извиняющимся тоном проговорил пристав, — дело очень деликатного свойства.

Григорий Васильевич сконфуженно улыбнулся:

— И здесь служба, понимаете ли. Ну никак от нее не спрячешься. Прошу прощения, господа, — и, откланявшись, отошел на несколько шагов в сторону.

— Пойдем, дорогая, в буфет, мне бы хотелось угостить тебя шампанским, — произнес Савелий и, понимающе улыбнувшись генералу, повел Елизавету в сторону театрального буфета.

* * *

— Я рассказал все, как есть, ваше сиятельство, — взволнованно оправдывался Ксенофонтов. — Как только мне сообщили об ограблении, так я сразу к вам.

— Когда оно произошло?

— Каких-то двадцать-тридцать минут назад.

Аристов едва сдерживал все нарастающее бешенство:

— Что же делали в это время городовые?

— К ним подбежал какой-то молодчик и сказал, что на соседней улице происходит ограбление. Вот они туда и побежали!

— Болваны! Уволить обоих! И пускай катятся к себе в деревню. Банкир еще не знает?

— Нет, ваше сиятельство.

— Боже мой, как мне оправдаться перед князьями Юсуповыми, — взялся за голову генерал.

Аристов посмотрел в сторону удаляющегося Родионова. Взгляды их встретились, и Савелий в знак приветствия слегка приподнял руку.

— Пристав, вот что… спроси у филера, что остался у входа. Выходил ли кто-нибудь из зала во время спектакля?

— Слушаюсь, — с готовностью произнес Ксенофонтов.

— Хотя постойте… о чем это я. Этого просто не может быть. Ладно, ступайте, я сам во всем разберусь. И дайте мне наконец досмотреть спектакль, — едва ли не выкрикнул генерал. — Я люблю балет!

Подхватив свою очаровательную подругу под руку, он быстрой походкой направился в зал.

Глава 41

— Ну и наделал ты шума, Савелий, — пожурил воспитанника старый Парамон. — Сейчас все только и говорят о злоумышленнике, умыкнувшем алмаз. Очень боюсь, как бы до тебя не добрались. Может, в Париж бы съехал, деньжищ у тебя предостаточно. Пожил бы там всласть со своей девочкой. Кажется, ее Елизаветой зовут? — наивно поинтересовался старик.

Савелий только ухмыльнулся. Старик, смеясь, запрыгнул на своего любимого конька — любил поиграть в простака. Но за наивным вопросом стояло нечто большее. Парамон давал понять, что знает о своем воспитаннике почти все и, где бы он ни находился, за ним всегда наблюдает пара любящих и заинтересованных в его успехе глаз.

— Елизавета, — подтвердил Савелий. — Нет, Парамон, Париж не для меня. Ты же сам знаешь, без дела я могу зарасти жирком, а лишние килограммы никогда не идут на пользу волку. Он становится малоподвижным и теряет хватку, а подобного преимущества я бы лишаться не хотел.

— Так-то оно так, Савелий. Только мне мое сердце подсказывает, что фараоны что-то почувствовали. Не далее как вчерашним вечером нагрянули к Исаку в лавку. А ведь ты знаешь, кроме своих глиняных горшков, старый еврей приторговывал нашими камешками. С исправником он всегда жил в мире, за что и платил ему немало. А тут появились городовые нежданно-негаданно и давай шнырять по лавке. А исправник о шмоне даже и не знал ничего. А это значит, что они ему не доверяют больше и решили за нас взяться крепко.

— Что они обнаружили?

— Слава те господи, чистенький он был. Скинул весь товар накануне, а так бы каторги не избежать.

— Невеселая история, — согласился Савелий.

— Это еще не все, Савушка, — понизил голос Парамон. — Елисеича-то нашего знаешь?

— Так, — угрюмо протянул Савелий, догадавшись, что старик заговорил о главном. — Кто же его не знает?