Медвежатник фарта не упустит

Прослужив в этой должности девять лет, имея на своем личном счету десятки задержаний и получив чин коллежского советника, что соответствовало чину армейского полковника, принял предложение новых властей города и стал начальником Казанской судебно-уголовной милиции, что тоже поразило многих знавших его людей. Словом, его странная судьба продолжала выделывать с ним невероятные коленца.

Итак, заявив, что некоего преступника надлежит немедленно брать, начальник Казанской судебно-уголовной милиции Савинский бросил трубку телефонного аппарата и самолично отправился на задержание в одном из двух приданных милиции автомобилях марки «Мерседес-Бенц».

* * *

Удивительно, как ему удалось в тот раз уйти. Казалось, дом на Тихвинской обложили так, что мышь не проскочит. Шутка ли, восемь опытных милиционеров. Сила! А он, прикончив в перестрелке двоих и ранив одного, все же сумел уйти. После чего затаился, лег на дно.

Хитрый, гад, расчетливый. Не зря погоняло у него — Жох.

В милицейском архиве была фотографическая карточка Жоха: умные живые глаза, высокий лоб, правильные черты лица, скрашенные курчавой бородкой и пышными усами. Словом, вполне презентабельный вид. И в голову не придет, что сей авантажный господин есть опаснейший рецидивист-налетчик, на совести которого несколько убийств. Впрочем, о какой совести может идти речь! Таковая тонкая материя у бандита Жоха положительно отсутствовала.

— Ни в коем случае не прекращать поиски! — горячился на оперативных совещаниях Николай Иванович. — Непременно и решительно искать! Искать всюду, где только возможно, в притонах, малинах, выходите на его приятелей, сообщников. Ищите у людей, которым он доверяет и у которых мог бы затаиться на время. Он не мог просто так исчезнуть из города. Этот Жох не просто вор-налетчик. Он убийца милиционеров. Нельзя допустить, чтобы такое злодеяние осталось безнаказанным.

На поиски Жоха были брошены лучшие силы городской милиции; они трясли на предмет выяснения схрона Жоха уголовные элементы всех мастей: фармазонщиков, вешальщиков, багажников, гостиничных воров, карманников, взломщиков, ширмачей, спецов гоп-стопа и несгораемых шкафов, профессиональных нищих и солистов иных уголовных специализаций. Трясли с усердием, на какое только были способны обозленные фараоны, невзирая на чины и статусы в уголовном мире, благо, что для экзекуций у Савинского было немало возможностей. Мешая масти, они подсаживали «громилу» к «маргариткам», а уважаемого «ивана» позорили прилюдной пощечиной.

Агенты Савинского денно и нощно мотались по кабакам, трактирам да притонам казанских слобод с фотографической карточкой Жоха в карманах. Милицейские из бывших городовых работали с секретными осведомителями, коих имели еще с дореволюционных времен не по одному и не по два, работали и с дворниками, из которых «стучал» в милицейские, как в ранее полицейские, участки каждый второй, не считая каждого первого.

Все мимо!

И вдруг прямо к Савинскому на квартиру заявился знакомый по прежним временам старший дворник, прежде бывавший осведомителем, и доложил, что только что видел Жоха, входящего в «Сибирские нумера».

— А ты ничего не путаешь? — не сразу поверил в удачу Николай Иванович.

— Господь с вами, гражданин начальник. Не путаю я ничего. — Для пущей убедительности дворник даже поднес пальцы ко лбу, чтобы осенить себя крестным знамением, но раздумал. Не то нынче время! — Он это, не сумлевайтесь, с барышней проходил, — уверил его дворник. — Мне же и прежде приходилось его видеть. Исхудал малость, но это он!

— Спасибо, Никифор. Коли окажется, что ты прав, считай, две «красненьких» у тебя в кармане.

До «Сибирских нумеров» авто с открытым верхом по случаю летнего времени домчало Савинского меньше чем за четверть часа. Топтун оказался на месте и доложил, что Жох из нумеров не выходил и что милицейский наряд в количестве восемнадцати человек прибыл и обложил дом, как он, товарищ Савинский, и велел: мышь не проскочит!

«Сибирские нумера» оказались настоящим кипящим муравейником. В небольшом трехэтажном здании со множеством крохотных квартир и комнат кто только не проживал: студенты и гимназисты, жительствующие в одной квартире целыми землячествами; крестьяне, приехавшие в город торговать; приказчики и мелкие купчики, называвшие себя красными коммерсантами; спившиеся и потерявшие службу чиновники; аферисты и карточные шулеры; цеховые и поденщики; средней руки мошенники и воры всех возможных специализаций; еще не совсем опустившиеся проститутки; в пух разорившиеся дельцы и прочая человечья шелуха и отребье.

Дом этот ежеминутно впускал и выпускал множество людей, и не разглядеть в этом потоке народа, веером рассыпающегося по переулкам города, Жоха было вполне реально. Поэтому Николай Иванович заторопился, к тому же им, как всегда случалось, когда он был на правильном пути, овладел нешуточный охотничий азарт.