Медвежатник фарта не упустит

В первой квартире, куда вошли «именем революционного закона» Савинский со своим помощником, жили беженцы-крестьяне, большущая семья из четырнадцати человек. Про человека с фотографической карточки они ничего не знали и никогда его не видели. Извинившись, Савинский с помощником пошли дальше.

Ничего не знали о нужном милиционерам человеке и в следующих двух квартирах, но вот в четвертой по счету бойкая девица, явно облегченного поведения, ответила точно и ясно на все вопросы Николая Ивановича.

— Знаю такого, — отвечала она, накинув для проформы шаль на прозрачный пеньюар, под которым явственно просматривались кружевные панталончики с рюшами и оборочками и черный лиф. — Это Машкин хахаль. Она с матерью живет на третьем этаже в триста восьмом нумере.

Перешагивая через ступеньку, Савинский с помощником поднялись на третий этаж и нашли нужную квартиру.

— Ну что, начали? — прошептал Николай Иванович помощнику, расстегивая кобуру и доставая казенного образца «смит-и-вессон».

— Начали, — кивнул помощник и взвел револьверный курок.

Савинский громко постучал. Потом еще и еще.

В квартире послышалось шевеление.

— Кто там еще? — спросил сонливый женский голос.

— Это из санитарно-эпидемиологической станции, — громко произнес Савинский, с трудом выговорив столь длинное название. — На предмет наличия грызунов и прочих вредных насекомых. Тут жалоба поступила.

— Нет у нас никаких насекомых, — недовольно ответили из-за двери.

— Мы должны убедиться в этом лично, — продолжал настаивать Николай Иванович. — Служба у нас такая.

— А я вам говорю: нет у нас ни мышей, ни тараканов, — послышался еще более недовольный ответ.

— Если нет, нам тогда меньше работы, только распишитесь, пожалуйста, в бумаге, и мы тотчас уйдем, — примирительно продолжал настаивать Савинский.

По ту сторону двери дважды повернули ключ, и дверь открылась. Помощник Савинского Лузгин тотчас толкнул ее плечом и, едва не сбив с ног молодую женщину, прошел внутрь нумера.

Савинский тоже вошел и встал в прихожей, блокируя выход и не спуская глаз с женщины.

— Чисто, — вернулся в прихожую Лузгин.

Савинский кивнул и посмотрел на женщину.

— Начальник следственно-уголовной милиции Савинский. Давайте пройдемте в комнаты.

Квартира была небольшая: гостиная, спальня и кухня, она же столовая.

Савинский с хозяйкой устроились в гостиной, за круглым столом под розовым абажуром с витыми бархатными кистями. Вполне идеалистическая семейная картина. Не хватало разве что самовара, фарфоровых чашек с блюдцами, печенья и вишневого варенья в стеклянных розетках.

Савинский достал из кармана остро заточенный карандаш и памятную книжку.

— Ваше имя?

— Это что, допрос? — нервно вскинула голову женщина.

— Нет, — спокойно ответил Николай Иванович. — Но мы представители революционного закона, и на подобного рода вопросы вы обязаны отвечать.

— Хорошо, — дернула она плечом. — Мария Ивановна дочь Кусова.

— Род занятий?

— Помогаю матери торговать в мелочной лавке, — передернула она плечиками.

— Где? — зачиркал что-то в памятной книжке Савинский.

— На Малой Проломной, за Москательным рядом.

— Сейчас она на месте?

— Не знаю, — тонкие губы брезгливо поджались. — Она мне не докладывается.

— Хорошо. — Савинский пошарил в карманах, достал фотографическую карточку Жоха и положил ее на стол перед Кусовой. — Вам знаком этот человек?

Едва посмотрев на карточку, девица произнесла категорическим тоном:

— Впервые вижу.

Пододвинув снимок ближе, Николай Иванович сдержанно настаивал:

— Будьте любезны, посмотрите хорошенько.

— А кто он такой?

— Его зовут Григорием Филипповичем Мазиным. Кличка Жох. Он бандит.

Кусова слегка приподняла снимок, сделав вид, что внимательно рассматривает его лицо.

— Нет, — глядя мимо Савинского, сказала она. — Этот человек мне совершенно незнаком.

— Вот как? — изобразил Савинский удивление. — И не видели его никогда?

— Вы правы, никогда не видела, — с явным вызовом ответила молодая женщина.

— А вы знаете, в этом доме есть свидетели вашего с ним знакомства. Говорят даже, что он ваш… ухажер, — упорствовал Николай Иванович.

— Кто это говорит, пусть у того язык отсохнет, — обожгла Кусова недобрым взглядом Савинского. — Все, товарищи хорошие, я устала и спать хочу.

В это время в замочной скважине послышался отчетливый шорох — кто-то пытался отомкнуть дверь. Стараясь не шуметь, Лузгин кинулся в прихожую и вжался в стену, держа револьвер наготове. А Николай Иванович не сводил взгляда с Кусовой и видел, как расширились ее зрачки, как напряглись мышцы лица, выдавая неподдельное волнение. А потом вдруг ее лицо сделалось обыкновенным, можно даже сказать, сонливым: открыв дверь своим ключом, в прихожую вошла пожилая женщина.

«А ведь это мог быть и Жох, — подумалось Савинскому. — Очевидно, он находится где-то в здании. Судя по реакции Кусовой, он еще не приходил к ней и может появиться здесь в любое время. И она его, похоже, ждет».

Теперь за круглым столом под розовым абажуром сидело уже четверо. Женщину, как выяснилось, звали Антониной Гавриловной.