Медвежатница

Она поставила на стол коробку зефира – точно такую же Клобуков получал в праздничном «академическом» заказе, и конфеты, да не какую-нибудь «Дунькину радость» по рублю пакет, а настоящий «трюфель», шестьдесят пять рублей за килограмм. Эта роскошь продавалась в больших гастрономах свободно, немногие могли себе такое позволить. Даже Клобуков брал их дочке только дважды в месяц, с зарплаты, по полкило.

Сервиз у Марии Кондратьевны тоже был богатый, настоящий майсен. В точности такой же, как у отцовских знакомых Лебедевых, а те жили на широкую ногу.

– Купила себе в подарок на день рождения, – сказала Епифьева, поймав его взгляд. – В комиссионном. Ужасно дорогой, три с половиной тысячи, но такой красивый.

Ничего себе, подумал Антон Маркович. Он при своем звании и должности получал в месяц три двести, да еще с вычетами.

– Удивляетесь, как я могу при пенсии в пятьсот пятьдесят и невеликом приработке позволять себе такие подарки? – Мария Кондратьевна любовно погладила розы на круглом боку заварного чайника. – У меня иной источник дохода. Очень хороший. Я – сваха.

Клобуков улыбнулся, дожидаясь продолжения. Что, интересно, она имеет в виду?

– Не шучу. Я устраиваю браки. Во времена НЭПа имела официальную лицензию, платила налоги. Потом, когда частное предпринимательство окончательно запретили, ушла в подполье. Устроилась на полставки в поликлинику и продолжила работу без рекламы. У меня уже имелась репутация, клиенты появлялись сами. Денег за свои услуги я вперед не беру. Говорю паре: «Если через год вы будете считать себя счастливыми, можете меня отблагодарить». Некоторые, конечно, исчезают и больше не появляются, но большинство приходят и платят деньги или делают дорогие подарки. Несколько десятков человек взяли себе за правило в каждую годовщину свадьбы меня одаривать – из признательности. Вполне можно было бы безбедно существовать на одну эту «ренту». Видите ли, все браки, которые я устраиваю, – счастливые, без исключения. Потому что я использую эгохимический анализ, свожу только тех, кто по своей формуле подходит друг для друга. Сбоев не бывает.

Антон Маркович поймал себя на том, что действительно сидит с раскрытым ртом – в самом буквальном смысле.

– В этом состоит вторая цель моих исследований. Если первая – помочь человеку разобраться в себе и не совершать жизненных ошибок, то вторая – сделать его счастливым. Ведь человек задуман природой как двуединый организм. В полноформатном виде он не мужчина и не женщина, а мужчина и женщина. Иногда это два мужчины или две женщины, но суть от этого не меняется. Почти все люди, за исключением немногих природных одиночек, существа бинарные.

– Так вот что вы называете бинаризацией?

– Удвоение личности за счет слияния с другой личностью. Это скорее даже не сложение, а возведение в квадрат. В идеальном союзе оба партнера полностью раскрывают свои способности и возможности. Возникает симбиотический эффект.

– Я знаю, я много думал об этом! – взволнованно сказал Антон Маркович. – Я называю это для себя «настоящей любовью» – когда он и она, соединившись, делаются намного сильнее. Знаете, я даже хочу написать об этом отдельное исследование, когда закончу мою «Аристономию». Но мне никогда не приходило в голову, что эту задачу можно решить технологическим путем. Как вы это делаете?

– Принцип логичен и прост. Как интерференция двух волн. Если волны противоположны по фазе, они гасят друг друга, и поверхность отношений получается безмятежной. Можно также назвать это принципом взаимной компенсации. Идеальная пара – такая, в которой оба партнера прикрывают все слабые участки другого. Например, «рационал-освоитель-честолюбивый-вода-хинаяна-бульдог» Андрей Болконский составил бы со своим антиподом «эмоционал-чувственной-искательницей-акционисткой-огонь» Наташей Ростовой более гармоничную пару, чем «эмоциорационал-искатель-креативист-махаяна-корсар-папильон» Пьер Безухов.

– Почему это у вас Болконский – «освоитель», а Безухов – «папильон»? – обиделся за любимых героев Клобуков.

– Потому что Болконский все время ориентируется на каких-то «искателей» – то на Бонапарта, то на Сперанского, а Безухов никогда ничего не доводит до конца.

Антону Марковичу пришло на ум другое возражение.

– Секундочку. Если вы сводите противоположности, то что же – умному надо жить с дурой?