Медвежье царство

Однако проблема шире, чем может казаться. Да, современная Россия слаба, но бог бы с ней. В конце концов, слабость при рациональном управлении можно преобразовать в силу. Большевики за очень короткий исторический срок подняли Россию из руин революции просто потому, что понимали, что в ином случае их режим и они сами обречены на гибель. Проблема, как всегда, состоит в отсутствии политической воли, а ее причина — в парализующем воздействии идеологии, угнездившейся во многих головах. Эта идеология бездействия, опирающегося на окостеневшее представление о собственном величии.

Адепты этой идеологии, нахмурившись, говорят: «А нам не надо, не больно-то и хотелось». «Нам не надо» — застарелая болезнь московской интеллигенции. В 80-е плели, что «нам не надо Советского Союза». В 90-е они говорили, что «нам не надо Восточной Европы». Сегодня сообщают, что СНЕ России «не больно-то и нужно». И в 80-е, и в 90-е, и в 2000-е я спрашивал их: «Когда же вы скажете, что «нам не нужна Москва»? — «Не-е-е, — усмехались они. — Москва-то нам нужна». — «А почему?» — «А по кочану».

Эта странная идеология досталась нам в наследство от советского режима. Последний, кажется, всерьез убедил большую часть населения, что у нас всего много, всего вдосталь, всего всем всегда хватит. И потому мы можем свободно и счастливо раздаривать соседям «кемски волости», ибо у нас их больше, чем звезд на небе. Вернее, сам-то режим так не считал, но граждан так воспитывал. В итоге получилась забавная смесь: хорошие люди, настоящие патриоты России в теории, при столкновении с практикой совершенно искренне (а вовсе не потому, что их облучает икс-лучом злое ФСБ) советуют «отдать все» и не заморачиваться.

* * *

Можно, конечно, отвергнуть эту идеологию как пустяк. Она и впрямь недостойна внимания, в ней нет ничего, кроме самолюбования и склонности к капитулянтству. Проблема, однако, в том, что этой же идеологией вплоть до последних лет была поражена власть. Довольно высокопоставленные эксперты рассуждали в момент, когда российское правительство делало все, чтобы отдать Аджарию Саакашвили, что Аджария нам совсем не нужна, а вот добрый друг России батоно Михаил наведет там порядок. Так Россия получила проблемы стократ большие, нежели имелись бы в случае сохранения Аджарии.

Носитель идеологии «нахмуривания» всегда готов к тотальной сдаче позиций страны. Он требует просто, чтобы ему эту сдачу красиво обосновали. То есть по телевизору должны сказать, что мы не просто сдаем военную базу, но уходим из ненужной нам заморской страны, для того чтобы строить домики для бездомненьких офицеров.

Так что идеология «нахмуривания» и вытекающая из нее постсоветская политика повсеместной сдачи позиций вовсе не безобидны, как кажутся. Хочется в очередной раз надеяться, что российское руководство извлечет уроки из катаклизмов последних 15 лет. Но для этого нужно изжить идеологию «нахмуривания» и четко артикулировать российские национальные интересы. Пока этого нет, процесс мягкого «наезда» Запада на Россию будет продолжаться.

Современных русских людей все меньше объединяет с государством

Сайты Интернета сейчас засыпаны разоблачениями в шпионаже в пользу США различных деятелей российской оппозиции. И хотя шпионаж — вовсе не моя специальность, должен сказать, что завывания про американских шпионов не действуют и действовать не могут.

Сама система лояльности государству нынешним режимом тотально подорвана. В каких случаях человек лоялен стране? Когда она осознается как «своя». Но что значит фраза «эта страна — моя»? Она означается ситуацию, когда человек ощущает единство — себя и государства. Это единство выражается через метафоры — «Родины», «России-матушки» или «града на холме». Принадлежность к государству, к защищаемому государством народу дает человеку сопричастность вечности. Ибо мы умрем (человек — смертен), но государство, народ будут существовать и после так же, как существовали прежде нас.

Итак, человек достигает осознания государства своим через механизм сопричастности. Само же государство может существовать, длиться в веках только в том случае, когда отстаивает ценности, лежащие вне времени. Чувство единства, слияния с государством одновременно слито с чувством причастности к всеобщим ценностям. Например, ценностям свободы.

Государство, лишенное ценностного кода, лишенное идеи, которую оно намерено отстаивать перед лицом вечности, погибает молниеносно. На наших глазах Советский Союз утратил веру в коммунизм и мгновенно распался.