Медвежья злоба

– Конечно, случайно – подтвердили старатели.

Лейтенант улыбнулся:

– Давайте, ребята, начистоту. Случайно даже чирей на заднице не вскочит. Случайно я могу, к примеру, комиссию с проверкой в вашу артель направить. Она бухгалтерию проверит и случайно найдёт много интересного. Оно вам надо? А теперь выкладывайте, что знаете по этому делу. И поподробнее. За что могли деревенского участкового укокошить и кто?

– Чёрт его знает! – пожал плечами тот, что постарше. – Запросто сынок этой тетки и мог. Может, он на реке был, когда я там с Иваном встречался, вечером, перед самой поездкой в город.

– Т-а-а-к! – протянул лейтенант. – А зачем вы встречались?

– Было дело к нему, – как-то неуверенно произнёс парень.

Видя его секундное замешательство, милиционер жёстко сказал:

– Я же тебе сказал, всё по-честному. Больше повторять не стану. Или правду, или… – Он поднял трубку телефона.

Старатель остановил его жестом:

– Ладно, чего скрывать, всё равно докопаешься. Ваня с нами в деле был. Помогал в работе, за это мы ему платили.

Взгляд лейтенанта остановился на золоте:

– Этим?

– Этим!

– Интересно получается. Давай дальше.

– А что дальше? Может, паренёк как раз и видел, как Иваныч золотишко получил. Мы уехали, а они встретились. Слово за слово, хреном по столу, и результат налицо. Мальчишка, видимо, не лох, взял и испортил участковому фотографию и всю его дальнейшую карьеру.

– Тут ты прав, – вздохнул лейтенант. – Мальчик Саша, судя по показаниям местных жителей, Афганистан не так давно прошёл. А они оттуда если не полностью долбанутыми возвращаются, то с явными отклонениями. Это точно.

Наступила тишина. Милиционер и ребята-артельщики сидели в кабинете и курили. Докурив, лейтенант размял окурок в пепельнице. Мешочки с золотом убрал в сейф, закрыл, а ключ спрятал в карман.

– Значит так, парни, слушайте сюда и запоминайте. Золотых вещдоков ни я, ни вы не видели. И, конечно, ничего о них не слышали. Я же начну копать, куда этот паренёк мог деться. Как узнаю, сразу к вам в артель подскочу и на ушко шепну. Это раз. Мы будем его искать по своим каналам, но и вы, артельщики, сложа руки не сидите. Мой совет вам: если он о золоте знает, то вам его лучше первыми найти. Так что давайте. Проблему нужно решать.

– А как?

– Мне вас учить? Или не знаете, что преступник должен сидеть в тюрьме? – Лейтенант встал из-за стола.

Ребята тоже поднялись:

– Нет человека – нет проблемы. Так, кажется…

* * *

Сашка и Ленка прощались. Стояли на крыльце, целовались. Ленка снова плакала.

– Как же ты зиму в тайге переживёшь? – спрашивала она.

– Переживу, мужики наши всегда осенью на промысел уходили. В зиму, а не в лето.

– То на промысел. Они заранее собирались, припас разный готовили, в избы завозили. А у тебя что? Рюкзачок, патронташ да ружьишко. Все, что смогла, по дому собрала. Хорошо хоть топор есть да патроны отцовские нашлись.

– Ты, Алёнка, за меня не волнуйся. У моего отца тоже что-то в избах осталось. А мяса в тайге навалом. И как взять его, меня этому с детства учили. Не пропаду. Прощай, дорогая, при первой возможности весточку подам.

Он поцеловал девушку в губы и ощутил солёный вкус слёз. Повернулся и не оборачиваясь зашагал через огород к лесу. Ленка перекрестила его вслед.

* * *

Тайга начиналась сразу, кругом на сотни километров. Листья на деревьях и кустах почернели от первых заморозков. Только вечнозелёные кедры и сосны не изменили цвета.

– Зимой и летом одним цветом, – вспомнил Сашка детскую загадку, когда одна из сосновых веток больно хлестанула его по лицу.

Потёр уколотое место. Идти было легко. Усталость, убийство участкового, расставание с невестой – всё навалившееся за последние сутки медленно, шаг за шагом, отходило на задний план. Лес радовал и вселял в Сашкину душу спокойствие и уверенность.

* * *

«Тайга, сынок, для нас – дом родной. Всегда человека прокормит и обогреет. Если ты к ней с душой, она тебе ответит тем же», – вспомнил он слова отца и первый заход в тайгу вместе с ним. Осень, погода, как сейчас, тёплая, солнечная. Шли не торопясь. Брели по тропе между вековых деревьев. Отец вёл за собой навьюченную скарбом лошадь и рассказывал всё, что знал о таёжной жизни. Учил тому, что постиг сам или перенял от отца, Сашкиного деда.

Сашка внимательно слушал, стараясь не пропустить ни единого отцовского слова.

– Ты смотри, сынок. Тут бык-изюбрь прошёл. – Отец останавливает лошадь и указывает на ясно отпечатанный на глине и уже прихваченный первым ледком след.

– А почему бык? Как ты узнал? – спрашивает Сашка.

– Видишь, – продолжал отец, – следы быка-самца крупнее, тупее и более округлые, чем у самки. Отпечатки копыт теснее сжаты.

– А где тут след самки?

– Да вот же, смотри! – Отец тычет пальцем в ещё один след, чуть поменьше.

Сашка сравнивает увиденное.

– Действительно! – соглашается он.

– А я что говорил. – Отец торжествует. – Но! – понукает он лошадь, и они идут дальше.

Вскоре очередная остановка.

– Вот, смотри. – Тут быки-любовники бились из-за самки-оленухи. Это их брачный ток. Вот их следы.