Медвежий угол

Гуров подошел ближе. Теперь стало окончательно ясно, что толпа почти целиком состоит из цыган. Здесь были мужчины и подростки – смуглые, чернявые и злые, – но больше всего было женщин. Тряся юбками и сыпля проклятиями, они напирали на группу бледных, но решительных милиционеров в бронежилетах, с автоматами в руках. Во главе представителей власти выступал некий осанистый широкоплечий мужчина в темно-сером костюме. Надрывая голос, он увещевал беснующихся цыганок. Ситуация была похожа на критическую – Гурову показалось, что в любую минуту может произойти что-то непоправимое.

Он поискал глазами среди милиционеров – ни Савинова, ни Калякина среди них не было. Осанистый мужчина тоже не был ему знаком. Гуров попытался прикинуть, с кем бы ему поговорить, но в этот момент с ним самим заговорили. Откуда-то перед ним возник молодой милиционер с погонами младшего сержанта и весьма категорическим тоном предложил отойти.

– Здесь опасно, не видите, что ли? – строго сказал он. – Нашли развлечение! Шли бы домой, да смотрели телевизор. Вот получите сейчас пулю или ножом в бок – отвечай потом за вас! Проходите!

– А что здесь вообще происходит, сынок? – доброжелательно спросил Гуров, протягивая сержанту удостоверение. – И почему это я получу в бок? Вроде никого не трогаю…

Вникнув в удостоверение, милиционер озадаченно поджал губы, а потом уже совсем другим тоном сказал, прикладывая руку к козырьку:

– Виноват, товарищ полковник! Думал, посторонний… Но вы бы все равно отошли от греха подальше! Уж больно эти цыгане народ ненадежный! Да и наши уже на взводе – запросто пальнуть могут. Ищи потом виноватых…

– Ну, давай отойдем, – согласился Гуров. – Только ты меня все-таки просвети, что за сыр-бор тут у вас разгорелся.

Они остановились около потрепанного автобуса, на котором, видимо, приехала основная масса милиционеров. Сержант сказал:

– Я, товарищ полковник, и сам не очень в курсе. Нас по тревоге подняли и сюда – сказали, цыгане бузят. Вроде кто-то из наших был здесь на задании, кого-то задержать должен был – говорят, Караима, что ли… А тот – в бега! Не знаю, что тут у них получилось, только наш кого-то подстрелил, я слышал. Может, и самого Караима… А он у своих в авторитете, вот они и поднялись. Если Анисимыч их не успокоит, я и не знаю, что дальше будет…

– Анисимыч – это кто? – поинтересовался Гуров. – Вот этот солидный седоватый мужик?

– Ага, – кивнул сержант. – Заместитель Заварзина. Тот и сам должен вот-вот подъехать – может, сделает чего…

Словно в подтверждение его слов в перспективе улицы появилась черная «Волга» и на полном ходу, поднимая тучи пыли и отчаянно сигналя, подлетела к толпе. Из нее выскочил полковник Заварзин в мундире и портупее – кобура у него на поясе была расстегнута.

– А ну, по домам! – дико заорал он, выкатывая бешеные глаза. – Всем разойтись, чертово семя! Сейчас приказ… на поражение… всех положу на хрен!

Он был по-настоящему страшен, и в толпе поняли, что он не шутит. Гуров видел, как какой-то грузный и важный цыган что-то коротко сказал стоящим рядом мужчинам, и те, протиснувшись вперед, произнесли несколько гортанных злых фраз, расталкивая в стороны женщин. Кипящие до той минуты страсти вдруг, словно по волшебству, улеглись, и наступила неестественная тишина. Потом цыганки, глухо ворча, стали медленно отступать назад и рассасываться по дворам. Полковник Заварзин, оскалясь, оглянулся по сторонам и вытер рукавом выступивший на лбу пот.

Приободрившиеся милиционеры подались вперед, грозно выставив перед собой дула автоматов. Коротко посовещавшись, цыгане отступили – не тронулся с места только тот грузный и важный цыган, который, видимо, был тут за главного. Он стоял неподвижно и величественно, заложив за спину руки, и спокойным задумчивым взглядом рассматривал служителей закона. Он держался так, будто происходящее его нисколько не касалось.

Полковник Заварзин подал своим людям знак остановиться и подошел к цыгану вплотную. Теперь они стояли, можно сказать, лоб в лоб, как два быка-тяжеловеса, приготовившиеся к схватке. Только, в отличие от смуглого невозмутимого цыганского вождя, главный милиционер Наката был переполнен эмоциями и не старался скрывать их.

Несмотря на это, Гурову не удалось расслышать, что в этот момент зловещим свистящим шепотом говорил цыгану Заварзин. Вряд ли даже стоявшие за спиной начальника милиционеры могли это расслышать. Короткий диалог двух предводителей так и остался их общей тайной. Однако, обменявшись несколькими негромкими фразами, оба, кажется, успокоились и разошлись.

Грузный цыган повернулся и неспешной походкой двинулся в приоткрывшиеся перед ним ворота, а Заварзин, смерив его вслед ненавидящим взглядом, сплюнул на тротуар и, ни на кого не глядя, быстро зашагал к автомобилю.

– Где этот мудак Саломатин? – вдруг заорал он на ходу. – Иди сюда, быстро!