Мефистофель

Дон Нигро Мефистофель

Действующие лица

КЭТЛИН ЛАВ

НИКОЛАС ШОФИЛД/ЧЕЛОВЕК-ПЕС/ПОСЫЛЬНЫЙ

ДЖОН РАФФИНГ

МЕГ ЛАВ

МЕЙ РЕЙНС

ГЕНРИ ИРВИНГ/ГОЛОС

ЭММИ ЛАВ

МИССИС ВИНКЛЬ[1]

Декорация

Лондон, 1886 г. Единая декорация, которая одновременно сцена театра «Лицеум», скамья в парке, гостиная и спальня в пансионе МИССИС ВИНКЛЬ, антикварный магазин с красной комнатой на несколько ступеней выше магазина, все существует одновременно и перетекает друг в дружку в лабиринте взаимосвязанных лестниц и проходов, облегчающим актерам переход с одного места в другое. Пьеса должна двигаться непрерывно, из одной картины в следующую без смены декораций или пауз между картинами. Темнота и тени преобладают.

Действие первое

Картина 1

(Мы слушаем «Пляску смерти» Сен-Санса. Когда музыка начинает затихать, сквозь нее доносится тиканье часов, в спальне лондонского «Пансиона для молодых женщин» МИССИС ВИНКЛЬ становится все светлее, и мы видим КЭТЛИН, спящую в кровати. Это лунный свет, проникающий в окно. Она в белой ночной рубашке и выглядит ангелом).

КЭТЛИН (открывая глаза). Николас? Это ты? Это же ты. Ты снова здесь. Я знаю, что здесь. Николас, ты должен уйти. Ты должен уйти и никогда не возвращаться. Это как болезнь. Такая одержимость – просто болезнь. Она приведет только к беде.

НИКОЛАС (голос из окружающей ее темноты). Все дороги ведут к беде.

КЭТЛИН. Николас, ты должен найти кого-то еще.

НИКОЛАС. Предназначение демонов – лишать невинности ангелов.

КЭТЛИН. Ты очень красивый мужчина, такой интеллигентный, невероятно талантливый. И очень… необычный. Ты можешь дать кому-то столько многое.

НИКОЛАС. Воронье кружит над камнем ворона.

КЭТЛИН. Ты должен просто забыть обо мне и чем-то заняться.

НИКОЛАС. Чем? Чем я должен заняться?

КЭТЛИН. Своей жизнью.

НИКОЛАС. Моей жизнью?

КЭТЛИН. Да. Своей жизнью. Ты должен заняться своей жизнью.

НИКОЛАС. Но я видел твою обнаженную плоть, Кэтлин.

КЭТЛИН. Нет, не видел. Неужто видел?

НИКОЛАС. Как я могу заниматься своей жизнью, когда я видел твою обнаженную плоть?

КЭТЛИН. Николас, если ты подсматривал за мной в ванной, ты должен это немедленно прекратить, слышишь меня. И все-таки я не понимаю, как ты мог. Как ты мог увидеть меня там?

НИКОЛАС. Я вижу все, Кэтлин. Это моя работа. Я вижу. Ты мне показываешься.

КЭТЛИН. Твоя работа – не подсматривать, как я принимаю ванну. Твоя работа – жить своей жизнью. А моя работа – не показываться тебе.

НИКОЛАС. Тогда в чем заключается твоя работа?

КЭТЛИН. Я – актриса.

НИКОЛАС. Я вижу.

КЭТЛИН. Нет, ты не видишь. Николас, пожалуйста, уйти и оставь меня в покое.

НИКОЛАС. Ты не хочешь, чтобы я оставил тебя в покое.

КЭТЛИН. Как раз хочу.

НИКОЛАС. Нет. Я – твоя судьба, Кэтлин, и ты – моя.

КЭТЛИН. Ты – не моя судьба.

НИКОЛАС. Чтобы очиститься от призраков, прилепи пиявок на ягодицы.

КЭТЛИН. Ты – не моя судьба, Николас.

НИКОЛАС. Загляни в свою душу, Кэтлин, как я заглянул в нее, и ты увидишь, что я – твоя судьба.

КЭТЛИН. Нет, это неправда.

НИКОЛАС. Посмотрись в зеркало, Кэтлин. Я аккурат за твоим плечом. Ты улавливаешь меня лишь краем глаза. Я демон, у самой границы твоего поля зрения. Я – тикающие часы в твоей голове. Я – тот, к кому мы идешь и всегда шла. Всегда. Я поднялся из ада, чтобы быть с тобой, потому что ты меня позвала. Череп со скрещенными костями.

КЭТЛИН. Я тебя не звала.

НИКОЛАС. Как раз звала. Мы знаем, когда нас зовет смертное существо. Ошибки нет. Череп со скрещенными костями.

КЭТЛИН. Николас? Ты пришел, чтобы убить меня? Николас? Николас?

(Свет тает, сменяясь полной темнотой. Только тикают часы).

Картина 2

(Тиканье часов переходит в пение птиц, когда освещается парковая скамья, на которой сидит РАФФИНГ, молодой полисмен, одетый в штатское. Утро).