Мегагрант

Для того чтобы определить, не разрушена ли структура каркаса, нужна была помощь физиков, способных проводить так называемые биомеханические тесты. Из лаборатории Каролинского института такие образцы доставляли в лабораторию в Риме, с которой у Паоло было налажено сотрудничество. Из Краснодара в Рим отправить биологический материал было невозможно из-за действующих в России законов. Но в любом случае, если ориентироваться на долгосрочную перспективу, нужно было искать специалистов здесь.

Паоло не очень-то верил, что это возможно. Вообще, в тот период у него было неровное настроение и двойственное отношение к возможности добиться результата в России. То он, вдохновленный строительством лаборатории, успехами первых экспериментов, загорался энтузиазмом, начинал строить планы, устанавливать сроки получения результатов. То - особенно после получения очередного неудачного варианта статьи от кого-нибудь из постдоков - впадал в уныние.

- Они не хотят меняться, не хотят учиться, - сокрушался он. - Я не знаю, как научить их писать статьи в международный журнал.

С таким же пессимизмом он поначалу отнесся и к сотрудничеству с другими российскими лабораториями, хотя проект вышел на ту стадию, когда это стало необходимостью. Несколько институтов уже предлагали свою помощь с биомеханическими тестами, но Маккиарини отказывался.

- Они никогда не занимались такими вещами, это будет непрофессиональная работа, - объяснял он свое упорство.

Впрочем, был один человек, с которым Паоло встречался несколько раз для обсуждения возможного сотрудничества, - профессор Сергей Николаевич Чвалун, возглавляющий лабораторию полимерных материалов в Курчатовском центре в Москве. Первые встречи ни к чему не привели. Но было ясно, что лучших коллабораторов нам не найти: Чвалун и его ребята - настоящие профессионалы в своей области, они уже принимали участие в нескольких медицинских проектах, и кроме того, Маккиарини и Чвалун симпатизировали друг другу. Как и в случае с Владимиром Алексеевичем Порхановым, нужно было лишь уговорить Паоло посетить лабораторию Чвалуна в Курчатовском центре.

В конце концов этот визит состоялся. Эффект, на который мы с Сергеем Николаевичем рассчитывали, сработал. Паоло увидел оснащенную по высшему классу лабораторию, где было все необходимое оборудование не только для проведения биомеханических тестов, но и для создания синтетических каркасов. Со временем Курчатовский институт мог бы стать отличной заменой Гарварду при трансплантациях трахеи. Но этот план требовал детальной проработки, а поначалу Паоло распорядился включить в состав команды мегагранта двух сотрудников лаборатории Чвалуна - Тимофея Григорьева и Сергея Крашенинникова, которые должны были проводить биомеханические тесты доставленных из Краснодара органов.

2

Команда гранта росла и насчитывала теперь в общей сложности семнадцать человек: ведущий ученый, Филипп Юнгеблут из Каролинского института, сотрудники университета, краевой больницы, Курчатовского центра. Кроме того, в лабораторию пришло трое студентов-шестикурсников, которые хотели остаться здесь после защиты диплома. Пока они мыли полы, помогали переносить реактивы, со временем стали участвовать в манипуляциях с животными. Они тоже были зачислены в состав группы после подробного собеседования у профессора.

С точки зрения администрирования работать становилось все сложнее. Для того чтобы получить зарплату, каж

дый участник гранта должен был сдать юристу университета научный отчет. Паоло несколько раз ставил вопрос перед ректором, чтобы зарплату перечисляли ежемесячно, но ему объясняли, что без отчета это нельзя сделать. Он с возмущением воспринимал «этот полный абсурд» - составлять научный отчет каждый месяц, но все было бесполезно. Он еще и еще раз возвращался к этому разговору, делая вид, что не помнит об итоге предыдущей дискуссии. Юрист ему отвечала:

- Профессор, мы с вами уже обсуждали это месяц назад. С тех пор наше законодательство не изменилось.

Был достигнут компромисс: зарплата выплачивалась раз в квартал, с такой же периодичностью готовились и отчеты. Это тоже было некоторой натяжкой, поскольку и за три месяца в исследовательской работе трудно было полностью выполнить какое-либо задание.

- На подготовку хорошей научной статьи уходит год! - горячился Паоло. - А в какие-то месяцы может вообще ничего не происходить, если промежуточный результат отрицательный. Тогда приходится просто думать.

Он выходил из себя, когда каждые три месяца ему приходилось подписывать гору документов на семнадцать человек.

- Что в этом университете действительно хорошо налажено, так это «бумажная работа», - иронизировал он.