Мегамир

– Енисеев, – сказал Дмитрий осторожно, – лучше Сашу взять. Даже с одной рукой она больше умеет, чем Овсяненко, дай ему хоть восемь рук, как у осьминога, или десять, как у кальмара. Не ноги же ей перебило!

Енисеев отрицательно покачал головой. Друзья не сводили с него взглядов. Дмитрий был бледен, напряжен, даже забыл про нежнейшие лакомые яйца зеленушек, небольшой тазик которых стоял перед ним.

– Он еще хочет Забелина взять, – вдруг сказала Саша гневно. – Вы же сами, Евщукий Владимирович, говорили, что Забелина не то что куры – тли загребут!

Енисеев удержался, не вздрогнул. В который раз! Мысли читает, что ли? Только она умеет такое. Дмитрию не то что мысли читать, иной раз хоть кол на голове теши, хоть орехи коли… Чем отличаются? Те же рефлексы, выучка, тренированность, Устав, отношение к высоколобым… Разве что Саша в отличие от Дмитрия глуха, как тетерев?

Нет, поправил он себя педантично. Глуха, как муравей.

– Ребята, – проговорил он тоскливо, – не мучайте ни себя, ни меня! Даже здесь опасность на опасности едет и опасностью погоняет. В экспедиции будет в миллиарды раз опаснее! Все могут не вернуться, но Саша точно не выживет! Дмитрий, сам подумай, на что ты ее толкаешь!

Дмитрий тяжело повернулся к Саше, словно корабельная башня с многодюймовыми орудиями, положил широкую, как лопата, ладонь ей на плечо:

– Сашка, мы скоро вернемся. Сразу к муравьям, научим разным штукам… Они у нас будут слесарить, на вахте стоять, десантным трюкам обучим. Твоему Сашке хоть сейчас лычки сержанта дай, справится…

Саша резко дернула плечом. Ладонь Дмитрия слетела, будто сброшенная взрывом. Ее гневные глаза стегнули по обоим как огненным кнутом, но, когда заговорила, голос прозвучал холодно и с нарочито вытравленными интонациями:

– Разочарую вас… Не получится из меня Сервантеса…

– Так, может, хотя бы Бетховен? – бухнул Дмитрий.

– И Бетховена, – сказала Саша. – И Лойолы… Даже Николая Островского не получится..

Дмитрий возразил натужно-бодрым голосом:

– Сашка, ты что? Ты была самой грамотной в группе. Настолько, что поговаривали об исключении, помнишь? Уверен, сочинишь симфонию или картину отгрохаешь.

Саша спросила так тихо, что слышен был даже топот множества ножек в коридоре, там волокли нечто крупное в подземные кладовые:

– Симфонию? О ваших подвигах, конечно? Героических деяниях… А ты вот такое видел?

Она выдернула руку из-за спины. Дмитрий отшатнулся. Саша ткнула ему фигу прямо под нос, чуть не стукнула. Енисеев ахнул, перехватил руку. Пальцы его дрогнули на бугристых шрамах.

Дмитрий пробормотал:

– Доработался, доктор наук… Фиге рад! Еще не Наполеон случаем? Господи, да это же правая рука!

Он бережно ухватил Сашу за руку. Сквозь розовую плоть ее узкой ладошки просвечивали сросшиеся кости, жилки.

– Я уже с неделю снимаю бинты, – сказала Саша. Она бросила быстрый настороженный взгляд на Енисеева. – Тайком разрабатывала.

– Зачем тайком? – удивился Дмитрий. Тут же кивнул: – Ладно-ладно, чтоб не сглазили! Я ж понимаю. Вон Лампадий… тьфу, Евлампий от тебя глаз не отводит, а у него глазищи черные, как у крокодила… Ну, пусть не у крокодила, а все равно страшные, когда на тебя смотрит.

Енисеев стиснул зубы. Оба десантника – Саша тоже сейчас десантник – смотрят с надеждой, но что он может ответить? Все равно брать ее нельзя. Пальцы срослись, верно. Даже почти отросли заново. Но все-таки она глухая, как тетерев… Как муравей, поправил себя опять. Как муравей…

Вдруг в мозгу ярко вспыхнуло, жаркая кровь залила лицо. Но муравьи как-то связываются друг с другом на огромных расстояниях? И Саша каким-то образом слышала его слова, это же заметно! Как он ни прятал губы, но она именно слышала, а не читала по губам!

Он перевел дыхание. Нервное напряжение начало испаряться. Мир един, законы общие. У слепых обостряется слух, глухие читают мимику. Муравьи сумели компенсировать глухоту, размеры…

– Этот мир нас принял, – сказал он потрясенно. – Мир возможностей! Но если смогли муравьи… то нам, ребята, сам бог, то бишь Мать Природа велела!

Дмитрий все не выпускал из руки пальцев Саши, бережно разглаживал, щупал. Енисееву страстно захотелось тоже взять их в ладони, у Саши пальцы очень уж жалобные и тонкие, трудно и представить, что когда-то разбивала ими кирпичи или ломала доски, а другого занятия десантников Енисеев вообразить просто не мог.

Дмитрий сказал со значением:

– А Природа старше всех нас по званию. Даже старше самого Морозова! Ее веления надо выполнять.

Он притянул к себе Сашу и звучно поцеловал в щеку. Саша оглянулась на Енисеева и так же звучно вернула ему поцелуй. В комнате это прозвучало, как выстрел. Енисееву почему-то почудилось, что дуло было направлено в его сторону. В груди кольнуло, как будто выстрел в самом деле достиг цели: вогнал крохотную занозу.

Сам он топтался рядом, разводил руками. Его не обнимали и не целовали, но он чувствовал, что и Дмитрий, и Саша напряженно следят за ним.

– Природа подала знак, – ответил он с неловкостью. – Кто мы, чтобы спорить?.. Она приняла Сашу. И уже опекает.