Мегатерион

Оно было устроено в полукруглой комнате, по окружности были поставлены ряды кресел для аудитории, а между ними и стеной позади были помещены с равными промежутками бюсты, о которых нам сообщили как о Пане, Люцифере и других мистических существах с сомнительной репутацией. Своеобразный алтарь занимал пустое пространство в центре комнаты, а позади него, напротив стены, вдоль которой не было никаких бюстов и кресел, стояли три высоких, деревянных конструкции…

Когда все расселись, мистер Алистер Кроули, наряженный в квази-жреческие облачения, читал отрывки из книги, которая, как он сказал нам, называлась Книгой Смерти. После этого мы некоторое время слушали какую-то довольно печальную и меланхолическую музыку. Когда она прекратилась, из первого (считая слева направо) деревянного ящика, поставленного против стены, вышла дама, облаченная в прозрачную зеленую мантию, в руках ее была арфа. Она играла на ней в течение нескольких минут напротив алтаря, а затем безмолвно, легкими шагами удалилась обратно в свой ящик, тогда как другая девица, облаченная в примерно такое же прозрачное одеяние, хотя и другого цвета, тоже держа в руках арфу, появилась из второго ящика. Она также в течение нескольких минут играла напротив алтаря, а затем скрылась в своем ящике, и еще одна… девица развлекала нас в течение нескольких минут примерно в той же манере, как и ее предшественницы, и после ее ухода последовал краткий интервал, во время которого свет становился все более тусклым. Потом, когда комната погрузилась в почти зловещий мрак, мистер Алистер Кроули уверенными шагами вышел из-за занавески, приблизился к алтарю в испытанной театральной манере, призывая различных богов не слишком респектабельного духовного порядка. Проделав это, он возвысил свой голос до пронзительного вопля, восклицая: «Теперь я порежу свою грудь».

Почти одновременно с этим заявлением что-то яркое вспышкой промелькнуло в воздухе, и мы услышали короткий, резкий диссонасный звук, за которым немедленно последовал испуганный шепот большинства присутствующих дам, а один из моих друзей шепнул мне какую-то фразу, заключавшуюся, если я расслышал правильно, в смутной аллюзии на рыбий клей, пергамент и хрустящий картофель.

После драматической паузы, достаточной, чтобы позволить дамам оправиться от испуга, мистер Кроули сказал: «Теперь я погружу горящую облатку в мою кровь».

Он пронес что-то, чего я не смог рассмотреть, через пламя свечи, и затем держал ее вплотную к своей обнаженной груди, таким образом, провоцируя новые крики ужаса у присутствующих дам. После еще одной драматической паузы он сообщил нам, что собирается оказать знаки почтения бюстам, расставленным по комнате… он выказал это почтение довольно быстро… и, после того как сделал несколько пассов в воздухе с помощью кинжала — или же… после того как сделал несколько непристойных жестов в воздухе с помощью кухонного ножа; впрочем, неважно, был ли это кинжал или кухонный нож, удары или пассы, произведенный эффект оказался в достаточной мере волнующим, чтобы вызвать целый хор «охов и ахов» — он провозгласил, что церемония подошла к концу.

Позже, как мы поняли, ритуалы даже более захватывающей и увлекательной природы были исполнены частным образом в домашней обстановке…[67]