Мегрэ и Долговязая

— Не будет ли он так любезен отвезти вас в центральный полицейский участок, который открыт всю ночь? Вы скажете дежурному инспектору, что ждали свою приятельницу Марию. Покажете ее последнее письмо. Добавите, что очень встревожены и хотите, чтобы произвели розыск.

— Говорить мне о том, что вы звонили?

— Это роли не играет. Важно, чтобы вы потребовали расследования.

— Я еду.

— Благодарю вас. Не забудьте, что вы обещали послать мне письма.

Он почти сразу же снова вызвал Амстердам, на этот раз позвонил в полицию.

— Через несколько минут к вам приедет некая мадам Оостинг. Она расскажет вам об исчезновении своей приятельницы, мадам Серр, урожденной Ван Аэртс.

— Она исчезла в Голландии?

— Нет, в Париже. Чтобы начать действовать, мне необходима официальная жалоба. Как только вы зарегистрируете ее заявление, прошу вас послать мне телеграмму с требованием начать расследование.

На это ушло какое-то время. Инспектор на другом конце провода не понимал, как Мегрэ, находясь в Париже, мог оповестить его о том, что приедет мадам Оостинг.

— Я вам объясню позже. Все, что мне нужно, это ваша телеграмма. Пошлите ее срочной.

Он вернулся к мадам Мегрэ, скучавшей на террасе пивной:

— Сейчас выпью рюмку, и пойдем.

— Домой?

— Нет, ко мне в кабинет.

Это всегда ее смущало. Она бывала в здании на набережной Орфевр только в редких случаях и не знала, как ей там держаться.

— У тебя такой вид, словно ты забавляешься. Как будто хочешь подшутить над кем-то.

— Так оно почти что и есть. Над одним типом, который похож на турка, на дипломата и на мальчишку.

— Не понимаю.

— Ну и черт с ним!

Он редко бывал в таком веселом настроении. Сколько рюмок кальвадоса он выпил? Четыре? Пять? Прежде чем вернуться в свой кабинет, он проглотил еще кружку пива, взял жену под руку:

— Прошу тебя лишь об одном: не тверди мне, что здесь все в пыли, что кабинеты нужно как следует пропылесосить!

Через десять минут вся бригада, кроме Торранса, уже вернулась с улицы Ла-Ферм.

— Ну как? Все в порядке? Никакой загвоздки?

— Никакой. Нам никто не помешал. Торранс заставил нас подождать, пока в доме потушат свет, а Гийом Серр никак не мог улечься…

— А что в машине?

— Впечатление такое, что ею не пользовались уже дня два или три. Бензина там полбака. Внутри все в порядке. В багажнике я обнаружил две или три довольно свежие царапины.

— Как будто туда запихивали большой и тяжелый чемодан?

— Возможно.

— А может быть, сундук?

— Сундук или ящик.

— Внутри машины не было пятен крови?

— Нет. Не было и волос. Я об этом подумал. Мы захватили с собой прожектор, а в гараже есть штепсель.

Эмиль сейчас проявит фото.

— Я уже иду к себе наверх, — сказал фотограф. — Если вы подождете минут двадцать…

— Буду ждать. Тебе не показалось, Мере, что машину недавно чистили?

— Только не снаружи. В гараже ее не мыли. Но внутри она тщательно вычищена щеткой. Должно быть, вытаскивали коврик и выколачивали его, потому что я еле-еле собрал немного пыли. Сейчас исследую.

— А в гараже не было щетки?

— Нет. Я искал. Ее, наверное, унесли.

— Вообще, кроме царапин…

— Ничего подозрительного. Мне можно идти?

В кабинете остались только комиссар и мадам Мегрэ.

— Тебе не хочется спать?

— Нет.

Мадам Мегрэ окинула каким-то особенно пристальным взглядом ту обстановку, в которой ее муж провел большую часть жизни.

— Это всегда так бывает, когда ты остаешься здесь на ночь?

Ей, должно быть, казалось, что все протекает очень спокойно, очень легко, что это похоже на игру.

— По-разному бывает.

— Произошло убийство?

— Более чем вероятно.

— Ты знаешь виновного? Он знает, что ты его подозреваешь?

Мегрэ кивнул.

— Как ты думаешь, он сейчас спит? — И, помолчав, она добавила: — Это, должно быть, ужасно.

Комиссару передали по телефону телеграмму из голландской полиции, сказали, что утром пришлют копию.

— Ну вот! Можно идти домой.

— Я думала, ты ждешь фотографий.

Он улыбнулся. В сущности, она заинтересовалась.

Уходить отсюда ей уже не хотелось.

— Они не дадут ничего нового.

— Ты находишь?

— Уверен в этом. Анализы Мерса — тоже.

— Почему? Убийца принял меры предосторожности?

Он не ответил, погасил свет и вышел вместе с женой в коридор, где бригада уборщиков уже начинала свою работу.

— Это вы, месье Мегрэ?

Мегрэ посмотрел на будильник: половина девятого.

Жена пожалела его, дала поспать. Он узнал голос Эрнестины.

— Я вас не разбудила? Я на почте. Получила еще одну открытку.

— Из Гавра?

— Из Руана. Он ничего не сообщает, наверное, еще не видел моего объявления. На открытке только мой адрес до востребования, как и вчера.

Оба помолчали. Потом она спросила:

— У вас есть что-нибудь новое?

— Да. История с оконным стеклом.

— Это хорошо?

— Смотря для кого… Вероятно, для вас и для Альфреда это хорошо.

— Теперь вы не думаете, что я вам соврала?

— В настоящий момент нет.

На Набережной он решил, что поедет с Жанвье, который сел за руль маленького черного автомобиля уголовной полиции.

— На улицу Ла-Ферм.

Телеграмма была у него в кармане. Он велел Жанвье остановиться у калитки, и они оба вошли.