Мегрэ и Клошар

- Не сейчас. Не исключено, что я попрошу вас подъехать туда, чтобы его опознать, дабы иметь полную уверенность в том, что речь идет именно о не, но ока что его голова и лицо полностью забинтованы.

- Он сильно страдает?

- Он в коме и не отдает себе отчета ни в чем...

- Почему с ним такое случилось?

- Это я и пытаюсь выяснить.

- Была драка?

- Нет. Его ударили в тот момент, когда он, по всей вероятности, спал.

- Под мостом.

Он в свою очередь поднялся.

- Предполагаю, вы намерены отправиться к маман?

- Мне трудно поступить иначе.

- Вы не возражаете, если я позвоню ей и сообщу эту новость?

Мегрэ колебался. Ему хотелось бы застать мадам Келлер врасплох. Но настаивать он не стал.

- Благодарю вас, месье комиссар. В газетах появится сообщение об этом происшествии?

- О самом факте нападения в этот час уже написали в нескольких строчках, но фамилия вашего отца, наверняка, не названа, ибо я сам узнал её только поздним утром.

- Маман будет настаивать, чтобы не поднимали шума по поводу случившегося.

- Сделаю все, что в моих силах.

Мадам Русселе проводила его до двери, в то время как по пути возникла девочка, тут же уцепившаяся за её юбку.

- Сейчас пойдем гулять, малышка. Пойди скажи Нана, пусть та начинает одевать тебя.

Торранс ходил взад-вперед по тротуару возле дома. Маленький черного цвета авто Уголовной полиции бледно выглядел среди длинных и блестящих частных машин господ, проживающих в этом квартале.

- На набережную Орфевр?

- Нет. Остров Сен-Луи. Набережная Орлеан.

Особняк был древний, с громадными воротами, но его бережно сохранялся как нечто ценное и роскошное. Медные пластинки и ручки, перила лестницы, её ступеньки, стены блистали чистотой, были, где нужно, отполированы, нигде ни следа пыли; даже консьержка была одета в черное платье с белым передником и выглядела как служанка в состоятельной семье.

- У вас назначена встреча?

- Нет. Но мадам Келлер ожидает моего визита.

- Позвольте минуточку.

Дворницкая смотрелась скорее как небольшой салон и пахла скорей воском для паркета, нежели кухней. Консьержка взяла трубку телефона.

- Ваша фамилия, пожалуйста?

- Комиссар Мегрэ...

- Алло! Берта?.. Будь любезна, сообщи мадам, что некий комиссар Мегрэ хотел бы её видеть... Да, он здесь. Может подниматься? Спасибо... Вы можете пройти. Третий этаж, направо.

Мегрэ, вышагивая по ступенькам, невольно подумал, стоят ли ещё фламандцы у причала набережной Селестэн или же, подписав протокол допроса, уже спускаются вниз по течению в направлении Руана. Дверь в нужные ему апартаменты открылась сама, не потребовалось даже звонить. Прислуга, молодая и симпатичная девушка, осмотрела комиссара с головы до ног, как если бы впервые в жизни видела живьем комиссара.

- Сюда... Давайте вашу шляпу.

Помещение, куда он вошел, имело очень высокие потолки и было декорировано в стиле "барокко" с изобилием позолоты и щедро украшенной резьбой мебелью. Уже с порога слышалась трескотня попугайчиков, а через открытую дверь салона просматривалась огромная клетка, где резвилось с десяток парочек этих птичек.

Ему пришлось подождать минут десять, кончилось это тем, что Мегрэ в знак протеста закурил трубку. Но, правда, тут же вынул её изо рта, как только показалась мадам Келлер. Его поразило, насколько она оказалась одновременно маленькой, хрупкой и молодой. Ее невозможно было счесть старше дочери более, чем на десять лет, одежда была выдержана в черно-белых тонах, кожа светлая, свежая, глаза - цвета незабудок.

- Жаклин мне звонила, - тут же выпалила она, указывая Мегрэ на кресло с высокой прямой спинкой, предельно неудобное для сидения в нем.

Сама же мадам села на пуфик, обитый старинной декоративной тканью, и держалась так, как её, должно быть, научили ещё в монастыре.

- Так значит, вы обнаружили следы моего мужа...

- Вы его вовсе не разыскиваем, - бросил он реплику.

- Догадываюсь. Не вижу, с какой бы стати вы начали это делать. Каждый волен жить так, как захочет. Верно ли, что его жизнь вне опасности или же вы сказали так моей дочери, чтобы не расстраивать ее?

- Профессор Маньен ручается на восемьдесят процентов, что он выздоровеет.

- Маньен? Я его хорошо знаю. Он неоднократно тут бывал.

- Вы знали, что ваш супруг в Париже?

- Не могу сказать однозначно. После его отъезда в Габон около двадцати лет тому назад, я получила от него всего-навсего две почтовые открытки. И то в самые первые месяцы его пребывания в Африке.

Она ничуть не ломала перед ним комедию неутешной печали, открыто смотрела прямо в лицо с видом женщины, привыкшей к самым различным ситуациям.

- Вы хоть, по меньшей мере, уверены, что речь идет именно о нем?

- Ваша дочь его узнала.

И комиссар в свою очередь протянул ей удостоверение личности с фото Тубиба. Она подошла к комоду, чтобы взять очки, внимательно всмотрелась в снимок, при этом на её лице нельзя было прочитать ни малейших следов какого-либо волнения.

- Жаклин права. Он, несомненно, изменился, но я тоже готова поклясться, что это Франсуа.

Она подняла голову.

- Верно ли, что он проживал всего в нескольких метрах отсюда?

- Под мостом Мари.