Мегрэ у коронера

Нет ли в этом некоего влечения к греху?

Мегрэ очень хотелось вернуться в отель и залечь спать, но это ему не удалось. Из малодушия, что ли, он согласился на предложение Коула, и через несколько минут тот затормозил, конечно, у дверей «Пингвина».

В этот вечер бар был почти пуст. Как всегда, там царил полумрак, и из сверкающего огоньками проигрывателя лилась музыка. Стол рядом с ними занимали две пары: Хэролд Митчелл с Эрной Болтон и музыкант с Мэгги.

Увидев комиссара, входящего в сопровождении офицера ФБР, Митчелл ухмыльнулся, наклонился к друзьям и что-то шепнул.

— Вы женаты? — спросил Meгpэ Коула.

— И отец троих детей. Они дома, в Новой Англии. Я же здесь всего на несколько месяцев.

В глазах Коула была тоска по дому.

— Как вам понравился клуб? — поинтересовался он в свою очередь.

— Я даже не предполагал, что он такой роскошный.

— Бывают и получше. В «Кантри», например, есть площадка для гольфа, несколько теннисных кортов и великолепный бассейн.

Сделав бармену знак подлить, Коул продолжал:

— Кормят в клубах гораздо лучше и куда дешевле, чем в ресторанах. Все самого высшего качества. Только, знаете, все это… В английском нет подходящего слова. Кажется, по-французски в таких случаях говорят ernmerdant[8], да?

Забавный народ! Навязали себе жесткие правила и старательно следуют им каждый час, каждый день, каждую неделю — всю жизнь.

Интересно, они все испытывают желание время от времени вырываться из-под гнета этих правил?

Много позже, перед самым закрытием, Коул, уже изрядно выпивший и не такой агрессивный, как обычно, начал вдруг изливаться перед Мегрэ.

— Знаете, Джулиус, как бы там ни шли дела на свете, человеку необходим определенный жизненный стандарт. И вот у человека есть уютный дом, набитый всевозможной электрической техникой, роскошный автомобиль, прекрасно одетая жена, которая дарит ему отличных детишек и заботится о них. Он ходит в свою церковь и в свой клуб. Зарабатывает деньги и вкалывает, чтобы в будущем году заработать еще больше. Разве во всем мире не так?

— У вас, пожалуй, это наиболее законченно.

— Потому что мы самые богатые. У нас даже бедняки имеют машины. Чуть ли не у каждого негра, который собирает хлопок, есть старый автомобиль. Мы почти уничтожили нищету. Мы — великая нация, Джулиус!

Мегрэ согласился — и не только из вежливости:

— Убежден в этом.

— Но изредка бывают такие моменты, когда кажется, что уютный дом, улыбающаяся жена, чистенькие детишки, клуб, контора, счет в банке — это еще не все. У вас там такое случается с людьми?

— Думаю, такое случается с каждым человеком.

— Тогда, Джулиус, дарю вам рецепт, который у нас знают и используют миллионы. Нужно зайти в бар, безразлично какой — они все одинаковы. Бармен обратится к вам по имени. Возможно, назовет и чужим именем, если не знает вас, но это не имеет значения. Потом поставит перед вами стакан, и всякий раз, как стакан опустеет, вы будете делать знак.

Через некоторое время кто-нибудь незнакомый хлопнет вас по плечу и начнет рассказывать о себе. Скорей всего покажет фото жены и малышей, а кончит признанием, что он страшная свинья.

А может быть и так: вы не понравитесь какому-нибудь типу, меланхолически накачивающемуся виски, и он безо всякой видимой причины врежет вам по физиономии.

Но это пустяки. Все равно все кончится тем, что в час ночи вас выставят за дверь, потому что таков закон, а закон не перескочишь.

Вы постараетесь вернуться домой, не сшибив по дороге ни одного уличного фонаря, иначе вам грозит отсидка за управление машиной в нетрезвом состоянии.

А утром — маленькая голубая бутылочка (вы с ней уже познакомились). После нее небольшая отрыжка, отдающая виски. Горячая ванна, холодный душ — и мир снова свеж и чист. Улицы хорошо убраны, машина катит бесшумно, в конторе кондиционированный воздух. И жизнь, Джулиус, прекрасна!

Мегрэ глянул в угол, где стоял музыкальный автомат: обе пары смотрели на них.

Итак, жизнь прекрасна, а Бесси мертва!

Глава 8 Выступление негра

Все пятеро в голубой арестантской форме уже стояли на галерее второго этажа. От частых стирок ткань их одежды полиняла и стала такой же бледно-синей, как мясо сардинок или чистое утреннее небо.

В тупичке, где была тень, еще сохранилось воспоминание о ночной предрассветной прохладе, но стоило пересечь границу тени, и сразу же сверкающая волна зноя обжигала кожу.

Скоро, когда солнце поднимется по небу чуть выше, один из пятерых, возможно, будет обвинен в убийстве или в доведении до смерти.

Интересно, думают они об этом? Те из них, кто убежден в своей невиновности, пытаются угадать имя убийцы? А может быть, даже знают его, но молчат из чувства товарищества или корпоративности?

Поразительна их отчужденность друг от друга!

Они служат на одной базе, в одной части. Вместе выходили в город, вместе пили, вместе развлекались. Звали друг друга по имени.

Но с самого начала расследования между ними воздвиглись незримые стены; сейчас кажется, что они незнакомы между собой.