Мегрэ забавляется

При любом раскладе непреложным оставался один факт — ключи, если, конечно, газеты написали правду на сей счет. По их сведениям, существовало только четыре ключа, открывавших обе двери, которые выходили на лестничную площадку. Один был у Жозефы, другой — у Жава, третий — у консьержки, а четвертый временно передали Негрелю.

Если только по каким-то трудным для понимания причинам консьержка не солгала, то кто-то же открыл дверь Эвелин?

Жозефа стоит на том, что не она.

Жав утверждает: ноги его не было на бульваре Османн.

Негрель клянется, что не видел в тот день мадам Жав.

Впрочем, Негрель соврал уже дважды, хотя обе его лжи можно оправдать мужской деликатностью.

Сначала он отрицал связь с мадам Жав.

Затем утверждал, будто она никогда не посещала его квартиру на улице Сен-Пер.

— Пусть он сам все это и разматывает! — вдруг проворчал вслух Мегрэ, подавая гарсону знак принести еще пива.

— Ты говоришь о Жанвье?

Он действительно в этот момент думал о Жанвье. Его раздражало, что сам он бродит в темноте, в то время как у людей на набережной Орфевр на руках карты, позволяющие быстро во всем разобраться.

— По-твоему, он недостаточно хорошо ведет дело?

— Напротив, он все делает прекрасно. Не его вина, что Комельо, ни с чем не считаясь, захотел арестовать Негреля.

— Ты полагаешь, он невиновен?

— Понятия не имею. Но в любом случае это ошибка — отдать его под арест до получения дополнительных сведений. Особенно теперь, когда мэтр Шапюи начнет игру. Недаром он отправился в Конкарно.

— На что же он надеется?

— Доказать, что у доктора Жава были весомые причины избавиться от жены.

— А разве это не так?

— Так, конечно, но и у его клиента их не меньше.

— Ты уверен, что не хочешь сходить на работу?

— Нет. Тем более что в моем кабинете расположился Жанвье. Хорошо еще, что он курит только сигареты, а то с него сталось бы воспользоваться моими трубками.

От этой мысли он испытал облегчение и посмеялся над собой.

— Не бойся, я не ревную к этому бравому Жанвье. Просто немного неспокойно на душе. Ладно, пошли!..

— Куда?

— Мне все равно. Пройдемся по набережным, если хочешь, со стороны Берси.

При этом мадам Мегрэ, которая подумала о своих ногах, подавила вздох.

Глава 7 Маленький бар на набережной Шаратон

Мегрэ наконец нашел скамейку, где просидел полчаса, не испытывая никакого желания ее покидать. Жена рядом с ним до сих пор не могла прийти в себя от изумления, видя его столь умиротворенным, и время от времени бросала в его сторону удивленные взгляды, ожидая, что вот-вот он вскочит со словами: «Пошли!»

В эти послеполуденные часы деревья на набережной Берси отбрасывали столь же мягкие и бестрепетные тени, как и в тихих аллеях какого-нибудь провинциального городишка. Скамья, Бог весть почему, была повернута спинкой к Сене, и перед глазами четы Мегрэ вырисовывалась картина старинного, заботливо охраняемого города, не с обычными, а с винными складами, на вывесках которых мелькали знакомые названия, обычно встречающиеся на бутылочных этикетках или же — но более крупными буквами — обозначались под крышами придорожных ферм.

Здесь, как в самом заправском городке, были улочки, переулки, площади и проспекты, а вместо машин — бочки всех мыслимых калибров.

— Знаешь, как мы на полицейском жаргоне называем пьяницу, которого подбирают в общественных местах?

— Ты мне как-то говорил, но я забыла.

— Берси. Например, спрашивают полицейского на велосипеде, спокойно ли прошло ночное патрулирование, и, если не было происшествий всего сектора, он отвечает: «Да так, мелочевка. Всего трое берси».

Неожиданно комиссар посмотрел на жену с легкой улыбкой.

— Ты не находишь, что я поглупел?

Мадам Мегрэ сделала вид, что не поняла его, хотя прекрасно уразумела, на что он намекает, и, изобразив на лице невинное выражение, спросила:

— Почему?

— Я в отпуске. Пардон согласился, чтобы я оставался в Париже, но при условии, что перестану волноваться и буду только отдыхать. Так что люди могут преспокойно убивать друг друга — меня, это не касается.

— Ну а ты портишь себе кровь из-за этого дела, — закончила она за него.

— Вовсе нет. Признаться, временами меня забавляет эта игра в детектива-любителя. Ты ведь видела на ярмарке солдат, которые развлекаются, паля в тире из мелкашек по глиняным трубкам. Случалось, что иногда в тот же самый день их заставляли стрелять на учениях из настоящих ружей и они при этом ворчали. Понимаешь, что я хочу сказать? — Мегрэ редко изливал душу, и откровения свидетельствовали, что он расслабился. — Понимаешь, поначалу эта история меня заинтриговала, впрочем, и сейчас интересует не меньше. К несчастью, наступает момент, когда я не могу не поставить себя на место других людей.

Она, конечно, тут же подумала о Жаве и Негреле, но почему-то спросила:

— И на чье же?

Смеясь, он ответил:

— Может быть, на место жертвы. Впрочем, пусть всю ответственность несет Жанвье, мы же не будем больше думать об этом.