Мэй vs Хорн (СИ)

Все собираются в другой комнате, Лукас проводит экскурсию, моя мама только охает и ахает от стильного интерьера, всяких статуэток и прочей лабуды из поездок. Я вскользь рассматриваю все эти трофеи под вздохи, пока Мэй не заявляет:

— А это мы с Лорин в Альпах в ноябре 2017, — родители склоняются над фотографией, и я чуть ли не за секунду оказываюсь рядом, чтобы посмотреть, что на этот раз он придумал. На фотографии я, а рядом Лукас, мы действительно там в горах, но этого же не было, да ведь? Я схожу с ума, потому что фотография выглядит чересчур правдоподобной. Кажется, у меня уже дёргается глаз.

— То есть та неделя у подруги на съёмном коттедже было вот этим? — отец поворачивается, смотря прямо в глаза. И я, наконец, вспоминаю. Да, меня действительно не было неделю в ноябре дома, только я была не у подруги, а у Тоби — у нас был нон-стоп «Друзей» и ещё парочки сериалов, которые обязательно смотрим раз в год.

Сейчас не лучшее время, чтобы говорить правду, поэтому приходится подыгрывать Лукасу и надеяться на то, что отец не поверит во всё это и откажет ему, и я буду ещё некоторое время свободна от обязательств жены. Хочется сказать отцу о том, что это всё план Патрисии, но кто мне сейчас поверит? Кто мне вообще когда-то верил? Не я же идеальная дочь из сказки.

Лукас устремляется к столу и говорит: «А это мы с Ло там… и там…». Даже смотреть на это не хочу, это непростительно. За находчивость и фотошоп, конечно, можно поставить ему пять баллов, но за мои унижения — минус сто очков Слизерину, я уверена, что этот змей там учился бы, если бы использовать на нём шляпу распределения. Кидаю на него укоризненные взгляды, а он только отмахивается своими улыбочками и чмоками в мою сторону, которые не остаются без внимания отца. Его, как и меня, что-то не убеждает вся эта любовь. Что ж… оно и на руку.

Лукас проходит в другую комнату, на ходу что-то рассказывая моей маме, которая если только не залезла на него и не расцеловала за то, что на меня, наконец, кто-то обратил внимание и все эти нерациональные страхи по поводу проклятья пропадут. Отец держится отстраненно, но после очередной комнаты расслабляется то ли из-за постоянных речей Лукаса, который удивительно подробно всё рассказывает — сколько он продумывал эту историю до этого? И это непонятно, папа что, верит во всю эту чушь? Это надо прекращать и быстро!

Вспоминаются слова Лукаса: это не его план, что всё это придумано не им. Но кто тогда так меня не любит? Патрисия? Сестра, конечно, за разное могла зло держать, но чтобы прям так… Мои мысли метаются между вероятностями этого варианта, пока я не слышу:

— А это, Роуз… — этот нахал уже называет мою мать по имени? — Ванная.

Отец останавливается передо мной и, разворачиваясь, хватает за запястье, чтобы я обратила внимание.

— Милая, скажи сейчас… Это всё правда? Я не буду сердиться. Мне в этой жизни много не надо, чтобы вы, три дамы моего сердца, были счастливы.

— Пап, я…

— Не перебивай, а то я не договорю вообще. Я спрашиваю это не только из-за Патрисии или… проклятья, — я закатываю глаза. — Лорин, убавь пыл и не комментируй — мы в это верим, и я не позволю подвергать твою жизнь или Пат опасности. Я спрашиваю, потому что хочу тебе счастья, чтобы твои глаза светились. Но если это первый встречный или чуть ближе, то...

— Какая огромная! Дорогой, только посмотри! — кричит мама из ванной, перебивая отца. Он словно теряет нить монолога и отходит от меня, направляясь внутрь.

Приходится зайти следом. Она действительно больше похожа на какой-то зал. На разных полках замечаю аналоги вещей, которые должны стоять только у меня дома, но уж точно не здесь. Любые гели и шампунь открыты и видно, что ими пользовались. Мне кажется, если Лукас будет инсценировать мою смерть, то его не только оправдают, но ещё и компенсацию выплатят.

Мама открывает один ящик за другим, а когда открывает последний — из него выпадает свёрток прямоугольных пакетиков и коробочек. Приходит осознания — это презервативы и тест на беременность, а на лице мамы загорается румянец. Добившись этой реакции и от отца, Лукас, театрально охнув, самостоятельно складывает вещи обратно на свои места со словами:

— Ой, иногда не угадаешь, что здесь заваляется… Какой же огромный дом! — он так заразительно и правдиво смеётся, что кажется кто-то войдёт и даст ему Оскар за самую достоверную роль притворщика, но, увы, вместо этого: — Какие же мы негостеприимные хозяева! Пойдёмте пить чай, — Лукас быстро выходит из ванной, а маме приходится взять отца под руку, потому что он так и смотрит на то место, где вывалились компрометирующие вещички. Я плетусь следом, надеясь, что это последний закидон Лукаса на сегодня, ещё немного и я просто умру. Вот прям на этом самом месте.