Мейси Доббс. Одного поля ягоды

У входа в метро Мейси коротко помахала Джеку Баркеру, продавцу газет. Она поехала по Северной линии до станции Чаринг-Кросс. Когда вышла на улицу и направилась к набережной, вокруг стало сыро и холодно. Морось, скорее походившая на туман, чем на дождь, окрасила день в мрачные тона, а некоторые прохожие шли с раскрытыми зонтами. Подняв воротник, Мейси торопливо протерла очки платком и свернула влево на набережную. Ноги скользили по влажным плиткам мостовой, а рядом катились грязно-серые волны Темзы. Река пахла дымом и гниющим мусором, прибитым к берегу.

Мейси добралась до места встречи к десяти часам: после телефонного разговора с Фишером прошло ровно сорок пять МИНУТ.

— Мисс Доббс?

Мейси резко повернулась. Перед ней стоял широкоплечий, крепко сбитый высокий мужчина, явно не страдавший от избыточного веса. Он был в черных брюках, светло-коричневом макинтоше и коричневой шляпе с бежевой лентой. Под макинтошем она заметила рубашку без галстука и шерстяной пуловер. Черты его лица скрадывала тень зонтика.

— Да. Мистер Фишер?

Магнус Фишер слегка наклонил зонт и кивнул.

— Куда направимся? Едва ли сегодня стоит сидеть на лавочке, глядя на старую замызганную реку, правда?

— Давайте прогуляемся до станции «Темпль», мистер Фишер. По дороге и поговорим. За вами следили?

Магнус Фишер оглянулся. Они были одни.

— Нет. Я выскользнул через служебный вход и пришел сюда по Вильерс-стрит. Полиция знает, где я и что всегда возвращаюсь назад. Словно мы играем в кошки-мышки. — Он повернулся к Мейси. — К чему эта встреча?

Деловито и в то же время осторожно Мейси зашагала вперед.

— Я расследую дело о пропавшей женщине по поручению ее семьи. И предполагаю, что она дружила с вашей женой.

— Чем я могу помочь? Большую часть жизни я провел за границей и потому почти ни с кем из ее друзей не знаком.

— Я могу рассчитывать на конфиденциальность нашей беседы, мистер Фишер?

— Конечно, — ответил он, пожав плечами. — По крайней мере отвлекусь от мыслей о том, какое дело мне шьет полиция.

— Вы знакомы с Шарлоттой Уэйт?

Фишер рассмеялся.

— A-а, дочка Уэйта. Да, я знал Шарлотту много лет назад, и да, она поддерживала отношения с Лидией.

— Когда и где вы встречались в последний раз?

— Перед самой войной я был в Швейцарии, занимался альпинизмом с приятелями. А Лидия и Шарлотта, дочки нуворишей, бывших бедняков, учились тогда в одном второсортном пансионе для благородных девиц. Мы познакомились на каком-то светском рауте, где выступали певцы-йодлеры.[8]

— Так вы знали Лидию, Шарлотту и других девушек?

— Да. Их было четверо: Лидия, Шарлотта, Филиппа и еще такая тоненькая малышка, Розамунда. Полагаю, вы Уже знаете, что Филиппа тоже мертва. И полиция решила, что я убийца. Потому что я виделся с ней пару раз во время приезда.

— Понятно. — Мейси решила расспросить о миссис Седжвик чуть позже. Сначала она хотела выяснить, как близко Магнус знал каждую девушку.

— Вы часто встречали их компанию, мистер Фишер?

Держа зонтик над собой и Мейси, он вытянул руку, проверяя, не кончился ли дождь.

— Можно и так сказать, — ответил Фишер, складывая зонт. — Ладно, сознаюсь, мы с друзьями ухаживали за ними. — Вздохнув, он продолжил: — Послушайте, мисс Доббс, трое парней одни разъезжали по Европе, потом встретили четырех девчонок, которые сами бежали от опеки при первой возможности. Что бы вы думали? Я успел поухаживать за каждой. Признаться, Шарлотта оказалась для меня слишком избалованной. Уж больно манерной. Рози, боюсь, не мой типаж. Она одна все время боялась, что их поймают.

Фишер снова рассмеялся, и Мейси стало противно.

— Филиппа в меня влюбилась, но постоянно действовала на нервы. Мне было всего двадцать два, и передо мной лежал буквально весь мир. И мне меньше всего хотелось, чтобы у меня под дверью обливалась слезами эта «плакучая ива». Боюсь, я разбил ей сердце.

Мейси вспомнила плакучую иву у дома Седжвика и тайное убежище Филиппы в тени желтоватых листьев.

— А Лидия?

— С ней невозможно было соскучиться. Едва появлялась Лидия, тут же начиналось веселье. По крайней мере в те времена.

— Когда вы поженились?

— Мы снова встретились после войны.

— Вы служили во Франции?

Фишер рассмеялся.

— О Боже, конечно, нет. В мае 1914-го я присоединился к экспедиции в Южную Америку. Я пытался пристроиться к «прогулочке» Эрнста Генри Шеклтона в Антарктику. Но хорошо, что меня не взяли, правда? Во льдах участники его экспедиции буквально прошли через ад, а когда вернулись, никому не было до них дела. Пока они старались не замерзнуть насмерть, я лазил по разрушенным храмам и отбивался от мух. Вернулся в 1919-м без гроша в кармане, но мне было что рассказать, хоть я и не видел ужасов войны.

Мейси прислушалась к своим ощущениям. Хотя этот разговор был ей необходим и Фишеру явно льстило ее внимание, его поза вызывала отвращение.