Мейси Доббс. Одного поля ягоды

— Не беспокойтесь, мисс Доббс, я пока ни одного документа не потерял. — Из целой горы папок он вытащил одну темно-желтого цвета. — Теперь видите, как много всего на меня свалилось. Как я уже говорил, можно начать оформление прямо сейчас и предупредить доктора Симмса о нашей договоренности.

— Спасибо. Прямо гора с плеч.

— Хорошо-хорошо. Значит, решено. Все вопросы по оплате можно будет решить с администратором на выходе. — Дин сделал несколько пометок на клочке бумаги и, закрыв папку, положил на стол. — А теперь что касается миссис Торп.

— Да. Не могли бы вы рассказать о ней поподробнее, описать ее поведение незадолго до смерти? Я знаю, что она проводила здесь немало времени.

— Признаться, я думал, у нее все хорошо, ведь она овдовела совсем недавно и, по-видимому, все еще была в трауре. — Дин наклонился в другую сторону, сдвинув еще одну стопку папок, и посмотрел на море. Потом снова обратился к Мейси: — Вы же полагаете, что ее убили, не так ли?

Глаза Мейси выдали ее изумление: она не ожидала услышать такое предположение от Эндрю Дина.

— Ну, на самом деле…

— Да ладно вам, мисс Доббс. Я же знаком с Морисом помните? И прекрасно осведомлен о вашей работе. А Розамунду Торп все любили и уважали в Старом городе. Хотя она была здесь чужой.

— Как вы думаете, доктор Дин, она и в самом деле покончила с собой? Разве вы не распознали бы признаки отчаяния, обычно предшествующие суициду?

Дин задумался.

— Ваше молчание означает, что вы сомневаетесь?

— Мое молчание ровным счетом ничего не значит, мисс Доббс. Понимаете, хоть я и сомневаюсь, что такая женщина, как миссис Торп, покончила с собой, все же несколько раз, когда она читала ветеранам, мне приходилось видеть ее печальной. Это субъективное замечание — в медицинской карте такое не пишут, но… ее печаль казалась гораздо мучительнее всего, что мне доводилось наблюдать у других добровольцев. Вы должны понять, волонтеры по-разному реагируют на увиденное. К примеру, мы все узнаем ветерана на улице: он слеп, обезображен, у него ампутирована конечность. Но стоит оказаться с ним рядом, в окружении таких же инвалидов, сама ситуация становится ужасным напоминанием о прошлом, невыносимым напоминанием. Думаю, в памяти людей пробуждаются события и чувства, которые им хотелось бы забыть. И не успеешь и глазом моргнуть, как волонтеры, выбросив все из головы, уже поют с пациентами «Не желаю в армию идти» на рождественском празднике.

— А миссис Торп?

— Она была совсем другой. И хотя улыбалась всем пациентам и чаще всего просилась помогать бывшим солдатам, после посещений всегда горевала. Как будто приход сюда и добровольческие обязанности стали для нее своего рода самобичеванием.

— Как думаете, она покончила с собой?

— Скажем так, судя по моим наблюдениям, у нее была некоторая склонность доводить себя до отчаяния. Но все равно не представляю, чтобы она решилась на такое.

— Почему? — спросила Мейси.

Эндрю Дин вздохнул.

— Я врач по образованию. Моя специальность — травмы и реабилитация. Я занимаюсь специфическими изменениями тела, хотя мне интересны мотивы пациента к выздоровлению. Привык к щекотливым нюансам, но о вещах умозрительных, в которых вы специалист, имею самое отдаленное представление. Но если бы мне пришлось делать предположение…

— Да?

— Я бы сказал… — Эндрю Дин запнулся. Мейси молча ждала. Доктор вздохнул и продолжил:

— Думаю, миссис Торп чувствовала себя обязанной исполнить некий долг. И волонтерская работа была для нее своего рода платой, правда? Поймите меня правильно… — Мейси заметила, как на мгновение в речи доктора проскочил провинциальный акцент. — Я не хотел бы брать на себя наглость навязываться. Это лишь мое мнение.

— Благодарю вас, доктор Дин. Ценю вашу честность и обязуюсь сохранить полную конфиденциальность. Так вы говорите, миссис Хикс снова хочет со мной увидеться?

Дин бросил взгляд на свои карманные часы.

— Она уже дома. Я позвоню ей и скажу, что вы отправились к ней.

Порывшись среди бумаг и книг, Эндрю Дин извлек телефон. Торопливо позвонил в дом Торпов и сообщил горничной, что мисс Доббс уже выезжает. Потом, положив трубку, доктор снова спрятал аппарат под грудой книг. Мейси следила за этим безобразием, широко раскрыв глаза от удивления.

— Доктор Дин, простите, что вмешиваюсь, но вам разве не положен отдельный шкаф для бумаг?

— О нет. Я бы там ни черта не нашел! — ответил он ехидно рассмеявшись. — Послушайте, после встречи с миссис Хикс у вас не найдется минутка перекусить со мной?

— Знаете… в четыре часа в Пембери начинают пускать посетителей… и раз уж я выезжаю в час тридцать… Люблю оставлять побольше времени про запас.

— Да, точно. Можно прогуляться мимо рыбных лавок и перекусить рыбой с картошкой. Шикарных ресторанов тут нет, а местные заведения в основном обычные кабаки. Но такой рыбы, как здесь, вам нигде не найти.

Когда Мейси припарковала «эм-джи» у дома Розамунды Торп в Уэст-Хилле, парадная дверь отворилась, и к ней вышла миссис Хикс.

— Спасибо, что нашли меня, миссис Хикс, я вам очень признательна.