Мэйв Флай

Я не думаю. Я потеряла эту способность. Я смотрю на телефон. Я смотрю на него и вижу Майкла Джексона в супермаркете, который хватает продукты и кладет их в тележку. Такое ликующее выражение лица.

Я нажимаю на контакт и делаю звонок.

Через мгновение он отвечает. Он говорит запыхавшись.

- Это Гидеон, - говорит он.

Возможно, он занимается спортом, например, в бассейне. Может быть, он только что закончил тренировку.

Я понимаю, что делаю и что это глупая идея.

Но это не мешает мне сказать:

- Привет. Это Мэйв. Ну, знаешь, из...

- Я знаю, кто ты, Мэйв.

Я слышу улыбку в его голосе и теперь уверена, что это ошибка. Но мне нужно отвлечься. Мне нужно быть здесь и не быть здесь. Мне нужно... так много. Гораздо больше, чем я когда-либо получу.

- Насчет твоего предложения...

16

Я просыпаюсь на кровати, залитой кровью, хотя она не Хильды и не моя. Я откидываю одеяло и выбираюсь из-под простыней, следуя за ее ровным следом через весь дом, по широким деревянным доскам, поднимающимся на диван, спускающимся обратно, иду по коридору и, наконец, в комнату моей бабушки, через открытую дверь.

На кровати моей бабушки тоже кровь. Я подбегаю и обнаруживаю, что это не ее кровь. Я поворачиваюсь к коту Лестеру, который сидит на ее подушке и пристально смотрит на меня. Он мяукает, один раз, сильно. А потом падает.

Паника. Я заворачиваю его в полотенца и гружу в "Мустанг", снова и снова:

- Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай. Она никогда не простит меня. Пожалуйста, не умирай.

Я вбегаю в ветеринарную клинику и только успеваю сказать:

- Мой кот! Он срет кровью!

Его забирают. Я смотрю, как его обмякшее тело покачивается вверх-вниз, когда его уносят.

* * *

Я сижу в приемной ветеринарной клиники и читаю... пытаюсь читать, "Записки из подполья" Достоевского. Каким-то образом во время гонки за котом Лестером я успела схватить свою сумку, хотя не помню, как это сделала. Я переключилась на эту книгу, потому что Гидеон, хотя, возможно, и решил мою проблему, испортил для меня Батая. По крайней мере, на данный момент. Но в данный момент не имеет значения, какую книгу я держу в руках, поскольку я не в состоянии прочитать даже полное предложение. Сегодня вечером я встречаюсь с ним и с Кейт. Я хочу отменить встречу... скорее всего, отменю... но сейчас я не могу об этом думать.

В мрачном, освещенном флуоресцентным светом помещении для четвероногих пациентов сидят . Сердце колотится, и я дышу так, как учила меня бабушка. Слова по-прежнему не привлекают моего внимания. Я смотрю на собаку. Толстые слои кожи свисают с животного, валики меха, шкуры и жира. У бульдога недостаточный прикус. Собака тяжело дышит, издавая неприятный аромат горячего мяса, который разносится по всей комнате. Мужчина, привязанный к собаке поводком, свободно болтающимся в его страдающих болезнью Паркинсона руках, вот уже более получаса ведет активный поединок взглядов с моей грудью. Eго глаза за очками несколько прищурены. Он заметно старше. Возможно, сценарист или композитор на пенсии, бульдога ему подкинули обеспокоенные дети после преждевременного ухода из жизни его жены, их матери, чтобы забрать его к себе после его собственного, не преждевременного, ухода. Какая-то часть их отца, за которую они могли бы ухватиться. Какая-то отчаянная попытка.

Звонит телефон. Агентство хосписа.

На меня снисходит спокойствие или его подобие.

- Да, доктор. Это Мэйв. Спасибо, что ответили на мой звонок. Хильда до сих пор не пришла. Вы что-нибудь слышали?

Нет. Они занимаются этим вопросом. Они назначат мне другую медсестру как можно скорее. Даже сегодня.

- Ну, собственно, поэтому я и позвонила, - говорю я. - Вы были замечательны, но из-за этого казуса я решила перейти в другое агентство. Ничего личного, просто мне нужен самый лучший уход за моей бабушкой. Не могли бы вы прислать ее карты и протоколы ухода, я передам все это новой медсестре. Нет, вы ничего не сможете сделать, чтобы изменить мое решение.

Я заканчиваю разговор.

Старик моргает. Бульдог пускает слюни, толстые веревочные капли стекают на линолеум. Я дотягиваюсь до подола рубашки, берусь за него и задираю до подбородка, демонстрируя ему свои несвязанные груди. Старик издает какое-то слабое хрюканье или стон от неожиданного вида плоти. Бульдог фыркает, закрывает рот, облизывается, потом снова задыхается.

Я привожу в порядок рубашку, и тут входит ветеринарный фельдшер.

- Мама Лестера? - спрашивает она.

- Я... да, - говорю я, хотя утверждение кажется не только ложным, но и громоздким. - Это кот... Лестер... его имя.

- Точно, - говорит она.

Она не говорит мне, все ли с ним в порядке. Я слишком боюсь спрашивать.