Механическая пустошь

-    Мамаша Бетси! - сделав рот буквой «О» вскрикнула Дакота. - Не может быть! Ты что же обокрала самого Атласа?! Присвоила его собственность!  Я просто не могу поверить!

   Хозяйка нервно вытерла руки о передник и оказавшись возле возницы протянула ей мятный леденец.

-    Держи, дорогуша. И успокойся. Никто ни у кого ничего не крал. Они сами пришли ко мне и попросили убежища.

-    Но ведь на них печать Управителя, - продолжила недоумевать Дакота.

-    И что с того? - грозно надула щеки Бетси. - Здесь моя земля, а на своей земле я - закон. Понятно?!

Дакота часто закивала:

-    Это никто не оспаривает. Но что на это скажет дядюшка Морген?

-    Дядюшка Моргееен, дядюшка Моргееен, - передразнила ее хозяйка, - а что собственно может сказать выживший из ума старик. Конечно он примет мою сторону и будет защищать их пока это будет необходимо.

   После того как Бетси произнесла последнюю фразу ее воинственность мгновенно улетучилась в неизвестном направлении. Повернув голову она печально уставилась на кусок тряпья что мирно посапывал на дальней койке.

  - Ей, вояка! - позвала она. - Тащи свой тощий зал суда, пока набить твое брюхо едой пока там не завились мухи!

    В ответ послышался протяжный храп, который тут же оборвался. А после недолгого затишья раздался чей-то блеющий старческий голос:

-    Чавой говоришь? Еда говоришь?

-    Он у нее ветеран, - пояснила страннику Дакота. - Всю свою жизнь воевал. Не понятно с кем, не понятно за что, но наград имеет целую прорву.

-    Он у меня самый благородный человек на земле, - с гордостью произнесла мамаша Бетси.

 Морген начал ворочаться и жалобно поскуливать, словно выброшенный на улицу пес. Странник знал - это все воспоминания. Жуткие, болезненные сны, которые сейчас кажутся старику явью. При этом память, зараза, выбирает самые кошмарные эпизоды его жизни и прокручивает их снова и снова, до бесконечности, пока бывший солдат не почувствует предел своих сил. И это действительно будет конец, долгий и мучительный. А возможно все произойдет быстро, он совершит короткий вздох и на изъеденном шрамами лице появится по наивности детская улыбка. Именно так и никак иначе заканчиваются истории грозных рубак и великих полководцев. Дар в этом нисколько не сомневался.

     Вскрикнув от безысходности, старик вырвался из одеяльного плена. Над кроватью возникла маленькая седая голова. Испуганно заозиравшись, Морген наконец сфокусировался на гостях и удивленно вытянул лицо. Шрамов и правда было бесчисленное множество. Впрочем, хватало и глубоких морщин. И отличить одно от другого было практически не возможно. Почесав начинающий лысеть затылок Морген жалобно заплакал, совсем как грудное дитя.

-    Ну что ты испугался, мой дорогой, - спохватилась хозяйка. - Все хорошо, все давно закончилась. Ну не надо, ну успокойся, - она прижала мужа к груди и напела ему колыбельную.

-    И он сможет ее защитить? - с  сомнением спросил Дар.

-    Нам женщинам приятно так думать, - не сводя глаз с мамаши Бетси и Моргена, ответила вознице. - Даже если это не так. Главное не терять надежду. Ведь всегда приятно полагать, что справедливость восторжествует. И не важно как. Будут то старые боги, местные власти или обычный, уставший от жизни, старик. Вера она ведь на этом и зиждиться. Разве не так?

-    Надежда - очень призрачная вещь. Нечто вроде миража в пустыне.

-    Возможно, - кивнула Дакота и указав на сердце, добавила: - но для меня она где-то здесь, - затем ее палец коснулся глаз, - а вот они - вполне могут обмануть.

  Пока они говорили, мамаша Бетси помогла мужу подняться, и он опираясь на ее плечо, похромал к столу, выставив на всеобщее обозрение старый деревянный костыль, который заменял ему правую ногу.

-    Ему бы только избавиться от ночных кошмаров, и тогда все нормализуется, - объяснила хозяйка. - Он у меня сильный, все сдюжит. Все, кроме этих ночных боев, мать их так. И ведь что удивительно, сны никогда не повторяются, всегда новые. Я это чувствую.

 Мамаша Бетси усадила Моргена на скамью у окна и протянула ему наваристую похлебку.

-    Держи дорогой, и постарайся отвлечься. Хотя бы не надолго, хотя бы на чуть-чуть. - Она погладила мужа по голову, успев при этом смахнуть выступившую на щеке слезу.

Когда она вернулся к столу, Дакота шепотом, так чтобы не услышал Морген - если он вообще хоть что-нибудь слышал, - произнесла:

-    И все же насчет детей. Ты избрала слишком скользкий путь, мамаша.

-    Думаешь я этого не знаю, - нахмурилась хозяйка. - Но вот что я тебе скажу, дорогуша. Мне просто надоело боятся. У всех существует свой предел. У тебя, Монтгомери, даже у миста вираго. И поверь, когда ты его достигнешь, появится удивительное ощущение равнодушия. Потому что ты больше не можешь испытывать страха, боли, унижения. - Она тяжело вздохнула. - Я слишком стара чтобы иметь детей, а выкупить их у бедной семьи не позволяют мои скромные доходы. А они, - она указала на дверь ведущую на задний двор, - это живительный глоток.  И я в лепешку расшибусь, а защищу их от мерзких псов Атласа. Тем более, что эти паршивцы не забредали ко мне очень-очень давно.