Механические птицы не поют (СИ)

Работать в таких условиях практически невыносимо.

Но в конце концов я получил то, что искал. Полторы сотни человек, девяносто шесть мужчин и пятьдесят четыре женщины. Почти все здоровы, среднего возраста. Требуется небольшое лечение, но это не так важно. Их я оправлю на Альбион в ближайшие дни, и они дождутся моего возвращения в Лестерхаусе. Надеюсь, до конца войны мне удастся найти еще людей.

…

— Уолтер, Уолтер, да что с тобой такое?! — доносился откуда-то издалека голос Эльстер, но он почти не слышал.

Он смеялся, истерически и зло. Смеялся и никак не мог остановиться. Чувствовал на себе печальный взгляд Джека, чувствовал, как Эльстер гладит его по спине, но это все было где-то далеко. Слишком недосягаемо далеко.

— Его… его повесили… — простонал он сквозь смех, — за то, что он убил десять женщин… из… нет, я не могу… из Нижних… Кварталов…

Каждое слово царапало горло, будто наждак. От смеха по лицу текли слезы, но Уолтера это нисколько не волновало.

— Почему тебе это кажется смешным? — тихо спросила она, убирая руку.

— Я думаю… мне кажется… его просто… убили…

— Кто? — в голосе Эльстер явственно слышалось непонимание, но Уолтер никак не мог взять себя в руки. Наконец, не выдержав собственной истерики, он сжал зубами правую ладонь между большим и указательным пальцем. Боль отрезвила, и он наконец смог перестать смеяться.

— Владельцы заводов, поставляющих известь. Джек их разорил, — серьезно ответил он, проводя ладонью по лицу. — Прости, я сам от себя не ожидал. Просто… не был готов к таким новостям.

— Может, ну его? — сочувственно спросила она. — Завтра дочитаешь, мы еще никуда не едем. И может капелек, а?

— Виски бы тут лучше помог, но капельки так капельки… проклятье, целых чашек не осталось…

— Хочешь я поищу?

— Не надо бегать по Колыбели в поисках чашек… патер Морн скоро должен зайти, попрошу его передать… интересно, а он вообще был в курсе? Знаешь, на сегодня, пожалуй, и правда закончим. Тем более скоро ночь, а я и так боюсь не уснуть… Нет, нужна последняя запись. О чем-нибудь человеческом.

Запись «о человеческом» нашлась уже на следующей странице. Почерк Джека не менялся. Он писал одинаково о любви и о десятках людей, которых истязал. И от этого Уолтеру было особенно паршиво.

…

Я привык просыпаться по ночам от криков или плача, но в этот раз плакали где-то неподалеку. Это значит, или сбежал кто-то из пленных и ему достало глупости рыдать рядом с моей палаткой, либо это кто-то из наших. Мне бы в голову не пришло, что ночью у моей палатки будет плакать Кэтрин — я думал, это девочка-маркитантка или кто-то из поварят.

Мне долго пришлось выспрашивать, что произошло. Мисс Борден оказалась так похожа на Уолтера в своей романтической влюбленности в мир и полном нежелании смотреть реальности в глаза.

Она рассказала, что скрыла ото всех свое происхождение. Что по спискам она числилась Кэтрин Миелрвик, и когда обман раскрыли и ее определили ко мне — знал об этом только генерал Колхью, ничего не сказавший солдатам. Он боялся, что однажды ненависть к аристократам может выплеснуться на юную леди, слишком плохо разбирающуюся в людях. В его опасениях была справедливость. Я не часто согласен с Колхью, но это решение было мудрым.

Но он не учел другого — на Кэтрин выплеснулась ненависть ко мне.

В этот момент я успел подумать о худшем, во что могла оформиться такая ненависть, и о том, что заставлю того, кто до нее дотронулся, сожрать всю оставшуюся в мешках известь.