Механические птицы не поют (СИ)

Теперь Унфелих лежал ничком у лестницы, и кровь растекалась по темным доскам. Уолтер достал из его кармана револьвер, прислонил дуло к виску Унфелиха и выстрелил, не пытаясь думать, зачем — для надежности или отыгрываясь за свое видение. Потом отбросил револьвер в угол и вытер руки о шинель, там, где она не была заляпана кровью.

А потом он вышел, плотно закрыл дверь и, не оборачиваясь, побрел к забору, туда, где под ветками скрывался приоткрытый люк. Три собачьих трупа лежали в забора.

— Я не знала, что вас ищу, — бросила Бекка, державшаяся позади. — Мне твоя девчонка рассказала, откуда сбежала, а Унфелих сказал, что ищет пару воров по заданию кайзерстатской жандармерии. Я бы не стала на ее поиски подписываться…

— Он тебе нас описал и ты ничего не заподозрила? — отстраненно спросил Уолтер.

— Он сказал — взрослый мужчина, клирик с мальчиком, ты что думаешь, один такой красивый?! Фотографии показывал — там тебя было и не узнать.

— Почему сама его не застрелила? — вдруг спросил он.

— Ты часто в друзей стрелял? Разбирайтесь сами, я тебе дала возможность выиграть, не слишком много от меня хочешь? — огрызнулась Бекка.

Уолтер только усмехнулся, опустился на колени рядом с люком и открыл крышку. Эльстер смотрела на него снизу вверх, сжимая револьвер, и не двигалась с места. Он стоял на коленях рядом с люком, и вокруг стояла нарушаемая мерным треском тишина, воздух был холодным, пах сухим вереском и горьким дымом, и почему-то совершенно не верилось, что все действительно закончилось.

Глава 26. Тени в дыму

Бекка настояла на том, чтобы вести экипаж самой.

— …толковый альбионский мальчишка практику проходит, небось так затрахался делать припарки от радикулита, что обрадуется огнестрельной ране больше, чем бабе без радикулита, — донесся до Уолтера обрывок ее фразы, когда он помогал укладывать Зои на сидение.

— Где… проходит? — отстраненно переспросил он.

— В деревне, куда едем, — терпеливо уточнила она, захлопнув дверь. — Все, полезай.

Уолтер послушно сел рядом с Зои, чтобы придерживать ее по дороге. Она не приходила в сознание и ему постоянно казалось, что она дышит, но зеркальце Бекки всегда говорило обратное. Если Джек — не плод его воображения, значит, он после смерти нашел в себе силы спасти эту жизнь вопреки своим убеждениям. Только сейчас Уолтер понял, что кусок бархата с эшафота остался гореть в доме.

Эльстер сидела с неестественно прямой спиной и не говорила ни слова. Иногда открывала рот, собираясь что-то сказать, но потом отворачивалась и пустыми глазами смотрела в окно.

Они успели отъехать совсем недалеко, когда позади раздался взрыв. Бекка остановила экипаж и несколько мгновений они слушали затихающий гул мотора, а потом — совершенное безмолвие вересковой пустоши.

— У Томаса две бочки в подвале… которые друзья Бена должны были забрать… — наконец вспомнила Эльстер.

Уолтер прикрыл воспаленные глаза. Значит, огонь добрался до незакрытого подвала, слизал потемневшее от времени дерево и наконец-то получил достаточно сил, чтобы уничтожить старый особняк «Орноу-на-холме».

— А вереск не загорится? — равнодушно спросил Уолтер.

— Я Унфелиху сразу сказала, что гораздо раньше людей «Соловьев» здесь будет пожарная бригада, — ответила Бекка из-за перегородки. — Он не слушал, а я говорила ему, что при опасности разоблачения стреляю и ухожу…

— Так почему не ушла? — так же бесстрастно спросил Уолтер, решив, что этот вопрос важнее, чем «почему не выстрелила».

Бекка не ответила, только завела мотор.

— Отдай письма, — попросил Уолтер, протянув руку Эльстер. Она, в очередной раз сжав губы, словно запирая какие-то слова, молча протянула ему мятые конверты. Он взял письмо Джека, а остальное не глядя убрал в карман — он даже не помнил, что там.

…

«Уолтер

Надеюсь, ты открыл это письмо так, как указывал патер Морн. Не хочу, чтобы твоя импульсивная натура извратила мои следующие слова. Если ты решишь сжечь эти бумаги — пусть это будет твое решение, но решение взвешенное. Впрочем, я не в той ситуации, когда могу диктовать условия и целиком вверяюсь твоему благоразумию.