Механические птицы не поют (СИ)

Эльстер осеклась и замолчала. Потом, вздохнув, продолжила:

— Прости… я просто… я не слышала, как он вызывал, может, это был кто-то другой. Я спускалась и чуть не столкнулась с ними на лестнице. Спряталась за портьерой рядом с комнатой твоей мачехи. Она сразу видно, что из Де Исте, у нее по комнате драгоценности раскиданы, и кошелек с деньгами прямо на туалетном столике лежал. Я понимала, что тебя не спасу, если вместе попадемся. В общем, похватала все, что плохо лежало, еще плащ с маской — и в окно… Я из… в Лигеплаце так же. Подожди, я все-таки тебе водички… лучше чаю!

Прежде, чем он успел ее остановить, Эльстер вскочила и скрылась за дверью.

Рядом на стуле была стопкой сложена одежда. Уолтер смог сам одеться, пока Эльстер где-то звенела чашками и, кажется, с кем-то переговаривалась. Под рубашкой даже обнаружился шейный платок из мягкой серой ткани. Видимо, Эльстер решила, что этикет обязывает его носить. Уолтер свернул платок и сунул в карман — никогда в жизни он еще не ощущал такого презрения к альбионскому этикету, как сейчас. К тому же одеваться по форме сейчас было бы попросту глупо.

Кроме платка Эльстер положила под рубашку гребень из кости молочного цвета. Вещь изысканная и явно очень дорогая. По гребню ползли выгравированные черные змеи, сплетающиеся в узор. Уолтер с усмешкой заметил вензель «ЛС». Ленне Скалигер. Эльстер украла у его мачехи гребень.

— Он не отравленный, я проверяла, — сказала Эльстер, заставшая его за разглядыванием краденого. — Сама расчесывалась, и тебя расчесывала, пока ты спал. Было бы обидно все обрезать…

Она поставила поднос на освободившийся стул. Мятый жестяной чайник она заботливо укутала лоскутной грелкой. Рядом стояли две чашки — черная и глиняная. Черная с обколотым краем, глиняная без ручки. Именно эти детали, это несовершенство окружающего, окончательно убедило Уолтера, что он не бредит.

Эльстер налила чай в черную чашку и протянула ему.

— Что случилось, когда ты сбежала? — спросил он.

— Я… я видела, как тебя увезли. Не могла проследить, куда и спасти тебя… не могла. В общем, я пошла искать Бекку.

— Кого?

— Бекку, Уолтер. Ту мышь с дирижабля. Которая открывает двери и носит в саквояже очки с линзами, позволяющими видеть в темноте.

— Откуда ты знаешь, что она возит в саквояже?!

— Потому что после случая с дверью я пробралась к ней в каюту и порылась в ее вещах, — Эльстер смотрела на него так, как будто он сказал ужасную глупость.

— Эльстер, нельзя так…

— Почему?

— Это незаконно, к тому же у тебя не было повода…

— Ты по закону должен был в камере догнивать, — напомнила она. — А сороки до ужаса любопытны. В общем, я хорошо поняла, кто это такая, и чем она мне может помочь.

— И кто же такая, по-твоему, Бекка?

— Полуночница, которая влезла в дом герра Хампельмана. Подумай сам — какая-то нарочито набожная и неприметная девица с воровскими штуками в саквояже и открывающая двери, закрытые снаружи, бежит в единственный город, где все носят маски и легче всего затеряться, первым же дирижаблем. После второго убийства. Как и мы с тобой, Уолтер. У нее такие же мотивы.

Эльстер замолчала. Уолтер поставил чашку на стул. Может быть, происходящее все-таки было бредовым видением?

Видимо, эмоции слишком отчетливо читались на его лице.

— Да ладно, я могу ее позвать, она сама расскажет.

— Я похожа на балаганную сказочницу?! — раздалось шипение из коридора.

— Она обижается, что я ее заставила тебя спасать, — доверительно сообщила Эльстер.

Дверь открылась. Уолтер с облегчением понял, что с ума он не сошел — стоящая на пороге женщина просто не могла быть юной Служительницей.

Ей было больше тридцати. Невысокая, хрупкая, со строгим взглядом темно-серых глаз, она казалась не то Наставницей из колледжа, не то Настоятельницей при храме.

Но он узнал ее голос. Это она вывела его из тюрьмы.

В руках Бекка сжимала чашку с чаем. Она села на табурет у двери и внимательно посмотрела на Уолтера.

— Она металась без маски по улицам неподалеку от аэродрома и приставала к прохожим: «Вы не видели юную фройляйн в костюме Служительницы! Фройляйн из Лигеплаца, представляете, там убийство, не удивительно, что она решила бежать! Вот фотография, посмотрите!» — в голосе Бекки явственно слышалась злость.

— Откуда у тебя ее фотография? — спросил Уолтер Эльстер.

И все-таки это была именно она. Там, на дирижабле, Бекка почти не поднимала глаз, а он особо не разглядывал собеседницу. Спрятать тонкие морщинки в уголках глаз, подтянуть едва заметные складки у крыльев носа и в уголках губ, добавить косметики — и если пристально не присматриваться, можно увидеть совсем другое лицо.

Он разговаривал со своим мертвым братом в темноте. В конце концов, почему бы и не фройляйн Бекка из Лигеплаца.

— Да не было у меня никакой фотографии. Я понятия не имела, где ее искать, мне нужно было, чтобы Бекка сама заметила и пошла меня затыкать, — пожала плечами Эльстер.

— И не побоялась, что ножом сзади пырну, — мрачно отозвалась Бекка.