Механический хэппи-лэнд

Затем события замелькали с утроенной быстротой. Сигнал тревоги, словно выброс адреналина, все закрутил кувырком. Раскаты сирены угрожающе отскакивали от мраморных утесов.

Брогман бежал по каменной глади. Поднялся крик. Когда он вылетел на дневной свет, солнце ослепило его, и перед глазами поднялся знойный вихрь.

Он не знал, солнце ли было тому виной, но когда он рванул дверцу машины, то отпрянул разинув рот.

Она поджидала его в машине.

Женщина с волосами, подобными длинному языку пламени, и глазами цвета желтого металла, которая прошла мимо несколько минут назад, вгляделась в него, раскусила его и решила не останавливаться. Ее жесткие пальцы вцепились в руль так, что костяшки побелели.

Придя в себя, он обошел машину и сел на сиденье, тыкая пистолетом.

– Вылезай!

– Нет, – сказала она непринужденно и твердо.

Он ткнул пистолетом в ее белую блузку.

– Вылезай, говорю тебе!

В ответ она переключила скорость и вдавила педаль акселератора в пол, сорвав машину с места под визг резины. Не успел он опомниться, как она разогнала машину до семидесяти миль в час. Перед его глазами замельтешили деревья, дорожные знаки, здания, и над всем этим господствовал ее голос:

– Поведу я! Куда захочешь! Я поведу!

Его высокие скулы залились краской. Он оглянулся на исчезающую главную улицу.

– Езжай побыстрее. Только и всего. На шоссе номер сорок три.

– Не глупи, – огрызнулась она. – Попадем прямиком на кладбище. Я тебя повезу своей дорогой. Я этот чертов городишко вдоль и поперек знаю словно книжку.

Он поймал себя на том, что его колотит дрожь. Ему пришлось вцепиться в свои колени, согнуться, чтобы унять боль в желудке, будто от выстрела.

– Что с тобой? – сказала она. – Тебя подстрелили?

– Нет. – Он выпрямился. – Я в порядке. Мне померещилось. Желудок. Как жгучая дыра. Брр.

* * *

Затем, по мере того как они накатали много миль, он умолк, лелея свою боль. Однажды, подняв глаза, он увидел ее резкий профиль на фоне бегущего горизонта, зеленых деревьев, ярких бензоколонок. Ее губы были до непреклонности сжаты и жестки, как и ровные зубы, которые их подпирали. Поразительнее всего были ее глаза, словно позаимствованные у дикой кошки и пересаженные на ее ужасающе белое лицо. Они ей не принадлежали. Как и весь этот огонь на ее голове, ниспадающий на плечи непослушными, разных оттенков, прядями, зачесанными за почти мужские уши.

Минут через пять она сказала:

– Они нас потеряли.

Она не сбавляла скорость в знойной пустыне.

– Сколько денег добыл?

Он пересчитал.

– Семьсот.

– Семечки.

Он заметил, как напряглись упругие мышцы на ее лодыжке, выжимая из машины все больше миль. Медленно взглядом голубых глаз он коснулся изгиба ее ноги, поднялся по ее коричневой шерстяной юбке до маленьких грудей и открытому вырезу в белой блузке, в котором было видно, как по горлу связки перекатываются жестко, но красиво.

– Останови машину, – сказал он тихо.

Она не удостоила его ответом.

– Да кто ты вообще такая, – запальчиво потребовал он ответа, – чтобы перебегать мне дорогу?! Это моя работа!

– Теперь уже – наша. – Она метнула в него стальной взгляд. – Ну, какой из тебя убийца. Я же знаю. У тебя на лице написано. Для убийства у тебя глаза слишком вытаращены.

– Останови машину.

Остановившись, она смотрела строго перед собой.

– Я вхожу в дело, – сказала она, обращаясь к дороге. – Я ушла из дела ненадолго, но теперь я снова в деле.

Он отвернул ее от руля к себе.

– Да уж, ты в деле.

Он поцеловал ее, причинив боль им обоим. Мир испарился. Если бы завыла сирена или грохнул выстрел, они бы не услышали. Остались только ее упрямый рот, которым она цинично перемалывала его губы.

Она отпрянула, гневно сверкнув глазами и на мгновение изумленная.

– Никогда так больше не делай, – оповестила она его ровным голосом. Она снова заставила колеса взреветь. – Это мне решать. Понял, ты? Отныне заруби себе на носу!

Настал его черед изумляться.

– Ладно, ладно, – сказал он.

Ветер пустыни врывался в окна, опаляя их зноем.

Она остановила машину на небольшой грунтовой дороге, освещенной звездами, луной и огнями ранчо, маячившими у подножия холмов.

Она выскользнула из машины, шелестя подошвами по сухим прядям сорной травы.

Он сказал:

– Почему ты сегодня забралась в мою машину?

Ответ она держала наготове:

– Ты ехал прямо в морг, а я отправила тебя в объезд. Тебе нужно учиться. Ходить, говорить, держать пистолет. Ты сегодня смахивал на мальчишку в очереди за грошовым билетиком в кино.

– Да…

– Я еще не закончила. Помнишь Рики Вольфа?

– Еще бы!

– Я была с ним, – сказала она. – Пять лет.

Имя Рики Вольфа громыхнуло, как удар молота. Рики Вольф – легенда, матерый бандит. Никому не удалось доказать его вину. Он не знал меры ни в джине, ни в крови.

Она стояла и рассказывала о нем.

– Шесть недель назад его убили. В Айове. Тело бросили в реку. Единственное, что указывало на то, что это был он, – его бумажник. У них не было отпечатков его пальцев. – Она тяжело задышала. – Вот я и поехала снова на запад, в Калифорнию. Затаилась, поработав официанткой…

– Потом объявился я.