Механический хэппи-лэнд

На вечеринку он купил Джулии корсаж с цветком. Он вручил его в пластиковой коробке и при этом следил за выражением ее лица. Она открыла коробку, разодрала цветок на мелкие кусочки и швырнула на пол.

– Это не то, чего я хочу. Сколько можно твердить. Не дари мне ничего такого.

Она ушла.

Он подобрал истерзанный цветок, понюхал. Запах был приятный. Он покачал головой.

* * *

Дом затянуло сигаретной мглой, которая наплывала и уносилась большими никотиновыми тучами. Бутылки звенели друг о друга, в бокалы разливалось шампанское. Все говорили сверх меры. Вечер пятницы. Мерритт был убит и исчез в среду. Брогман стоял посреди всего этого гама. В этом цирке верховодила Джулия, чтобы все большие львы могли посмотреть на нового укротителя, сесть на задние лапы, ревниво поприветствовать, может, пожать руку. Все шло гладко. Джулия позаботилась, чтобы мелкая сошка оставалась на периферии, а крупная рыба могла пройти внутрь. Их было полным-полно…

– Так, значит, они тебя тоже величают именем Рики?

Седовласый старик по имени Ваннинг, связанный с одним из крупнейших адвокатов. Мягкое розовое лицо, вытянутое, интеллигентное на вид, слегка морщинистое. Постоянно курит импортные сигары.

– Хотелось бы увидеться с тобой, Рики, после вечеринки, – вежливо сказал он.

– На предмет чего?

Ваннинг усмехнулся:

– Мы удивлены твоим появлением, Рики. Мы уважаемые бизнесмены. А тут словно призрак появился среди нас. Но должен признать, ты очень умен. Воспользовался психологическими приемами. Весьма похвально.

– Говори, я слушаю.

– Несмотря на то что ты проявил определенную смекалку в том, как ты занял место Рики, ты все же остаешься гангстером старой закалки, вроде тех, кто грабит банки с пистолетами.

– Что же в этом плохого?

– Ненаучно это. Мы… деловые люди. Мы делаем нашу работу намеками, словами, оказывая немного давления то тут, то там. Заключаем тихие сделки. Мы тоже применяем психологию, но непрерывно. – Старик откинул назад свои мягкие седые волосы. – Теперь послушай меня, молодой человек. Отныне преступность работает, сидя за офисным столом. К этому шло давно, но теперь это окончательно и бесповоротно. Наука позволяет тебе не высовываться. Люди не пойдут на это.

– Так о чем же пойдет речь после вечеринки?

– О том, что тебе пора угомониться, мой мальчик. Ты привлекаешь внимание. Ты старомоден, от тебя слишком много шума.

– Значит, я должен измениться!

– Мы выделим тебе офис в центре города…

– Я из другого теста!

Старик продолжал улыбаться, в глазах его плясали огоньки.

– В определенных обстоятельствах, если нас вынудят, мы можем вернуться к старомодным гангстерским методам, позволь тебе сказать. Мы можем тебя убить, на законных основаниях, в любой момент, да еще запишем на свой счет оказанную обществу услугу. Видишь, какие мы предусмотрительные?

У Брогмана заколотилось сердце, на мгновение он взглянул на Ваннинга, и его глаза сузились до беспощадных щелей.

Ваннинг перехватил взгляд Брогмана.

– Угол Хилл-стрит и шестой, «Лейтон-билдинг», после полуночи.

– Я подумаю.

Когда Ваннинг отошел, лицо Джулии промолвило Брогману: «Нет», причем с восклицательным знаком. Но выпивка и сознание собственной силы затуманили ему мозги, и он едва ее видел.

Оставшаяся часть вечеринки даже толком не запомнилась. Ее заглушило какое-то возбуждение, то самое, какое преследовало его с тех пор, как он встретил Джулию, подобное большому барабану, бьющему в его голове все громче, громче и громче.

Дверь захлопнулась за последним уходящим гостем. Джулия схватилась за дверную ручку. Вся сталь вытекла из нее, словно из потайного клапана. Она уже не была пышущей здоровьем кошкой. Она дрожала.

Во внезапно притихшем доме они прошли по лестнице наверх, не проронив ни слова. Они затворили дверь в ее комнату, и первое, что она сказала, было:

– Ты не пойдешь ночью встречаться с Ваннингом. Он знает, что ты ему не по зубам. Он тебя боится. Поэтому он тебя убьет!

Он поцеловал ее в полные упрямые губы. После никотина и выпивки она источала свежесть. Он поцеловал ее в шею, уши, щеки и снова в губы, и она ответила взаимностью. То был долгий поцелуй.

Ее пальцы впились ему в плечи.

– О, Рики, Рики, – вздохнула она.

Он выпустил ее.

Он отпрянул, словно она ударила его по лицу.

Она подняла руку, словно хотела поймать те слова, но опоздала. Она не могла их вернуть.

Он посмотрел на нее, словно она стала невидимкой:

– Что ты сказала?

– Я не хотела.

– Ты сказала «Рики»! Сказала же!

* * *

Тихо, затем смущенно он повторил ее слова, а затем сказал:

– Ты любишь его. Ты любишь мертвого. Как же я не догадался. Подвергая себя риску, ты вынудила меня стать похожим на него. Ты заставила меня ходить, говорить, как он, чтобы он снова мог тебя обнять, поцеловать, снова причинить тебе боль!

– Прошу… Джонни!

Его глаза снова вытаращились.

– Ты не любишь меня. Ты попыталась выкопать Рики из могилы. Я должен был догадаться, когда вся банда так себя повела в журнальном магазине. Они тоже хотели, чтобы Рики вернулся. Они согласились на суррогат за неимением настоящего товара. И все остальное…

Он зашарил в поисках двери, как слепой.