Механический Орфей

Каков же план действий? В голове у бывшего агента царила пугающая пустота. Кажется, он что-то обещал Сомниру? Нет, если быть точным, он не говорил ему, что обязательно сделает то-то и то-то. Сомнир сказал, что он, Руиз, должен поступать так, как велит сердце.

Сердце же в данный момент приказывало ему со всех ног бежать подальше от Моревейника и вообще с Суука в надежде, что сам он тысячу раз успеет умереть, прежде чем человечество будет пожрано тем, что таится и зреет под крепостью Юбере.

Руиз вздохнул. Heт, это говорит не сердце, а здравый смысл.

Почему-то он вспомнил свою глупую юность, когда звал себя Освободителем и верил еще, что рабство можно победить. Он думал о боли, о разочаровании и предательстве, о пролитой крови, о проданной дружбе — и все это во имя безнадежной химеры. И, размышляя, он заметил, что больше не испытывает к своему более раннему «я» обычного горького презрения. Что-то переменилось, что-то растопило лед, который так долго сковывал его сердце. И теперь это сердце требовало, чтобы он остался на Сууке и сделал все возможное, чтобы разрушить Механического Орфея.

— Странно как, — произнес он вслух и заметил, что голос слегка дрожит.

Беглец рассмеялся, к нему вернулась надежда. Может, Кореана продала Низу куда-нибудь. Может, ему удастся просмотреть каталоги новых поступлений — если, конечно, рынок выжил в условиях таких потрясений. Вдруг ему еще удастся ее найти. Пока бывший агент соображал, как подключиться к базе данных рынка, в голове у него начал зреть план — пока просто крохотная искорка надежды, но все лучше, чем ничего.

Руиз вынул из рундука дельтанский шлем и надел его, затем глубоко вздохнул и вдавил педаль газа в пол.

Глава шестнадцатая

Башни Моревейника росли, пока не закрыли полнеба. Руиз Ав приближался к охранному периметру. Он ожидал, что его так или иначе остановят плавучие крепости, составлявшие морской оборонный пояс пиратской столицы.

Прямо по курсу лежал таможенный форт, выстроенный из какого-то лилового сплава. Пропорциями здание напоминало гигантскую сказочную черепаху. Руиз сбросил скорость и стал ждать, что кто-нибудь из гарнизона крепости его окликнет.

Но по мере того, как течение несло катер вперед, он начал подмечать зловещие признаки, вызывавшие серьезное беспокойство. Никто не прохаживался по бронированным сторожевым галереям форта. Из иллюминаторов тут и там вздувались застывшие языки расплавленного стекла и камня. Подойдя ближе, бывший агент разглядел, что орудийные посты превратились в оплавленные груды искореженного металла.

Руиз остановил катер, чуть ли не дав задний ход. Неужели междоусобная бойня настолько разрослась, что главари пиратов перестали следить за тем, что творится на границах города? Легкий ветерок облетел башни форта и принес сладковатый запах разложения. Беглеца чуть не вывернуло наизнанку, но он взял себя в руки. «Я уже не тот, что был», — сказал он себе, но эта мысль его ничуть не огорчила. Он развернул катер и миновал крепость по широкой дуге.

Подплывая к первой из гигантских башен — которые и дали городу часть имени, так как больше всего напоминали муравейники, — Руиз с привычным восхищением запрокинул голову: не верилось, что тонкая игла из непонятного материала может быть такой высокой. Потом он опустил взгляд на мутную воду, омывавшую подножие небоскреба, и представил, насколько глубоко эта игла вонзалась в воду и дальше, в океанское дно. Бывший агент вспомнил, как, выполняя задание Публия, создателя чудовищ, проник в крепость Юбере, к самым ее корням, и как страшно было чувствовать безжалостное и безликое давление глубины за тонкой стенкой батискафа.

По сравнению с кошмаром, который ему пришлось пережить после, та операция казалась теперь увеселительной прогулкой. Наверное, воспоминания о ней окрашивались в такие теплые тона потому, что тогда он был уверен: Низа ждет его возвращения. На данный момент подобная награда ему не светила, он даже не надеялся, что сможет ее найти… им двигало элементарное желание выжить, а этого было недостаточно, чтобы начать действовать, — не настолько сильно хотелось жить.

Руиз попытался собрать в кулак всю свою волю. Почему он должен отправиться в дебри Моревейника? Что заставляет его поступать подобным образом? Сначала в голову не приходило ничего путного. Он дал сомнительное обещание призраку в электронной машине — ну и что? Еще он надеялся тем самым навредить Родериго, но жажда мести, увы, утратила прежнюю остроту. Затем беглец представил себе, что Вселенная полна мужчин и женщин, которые живут и любят так же страстно, как они с Низой, и надеются избежать жестокости и насилия, прожить вместе долгую и счастливую жизнь. Мог ли он действовать от их имени?

— Все же лучше, чем ничего, — пробормотал бывший агент.

Прибавилось ли у него от этого сил? Может быть.