Механический рай

— Как ты живешь? — неуверенно произнесла она, уже понимая, что задала вопрос впустую. — Женат?

— В пятый или шестой раз, — отмахнулся Клеточкин. — Не считал. Актриса. Елкина, ты ее знаешь.

— Такая лупоглазая?.. Ой! — Карина смутилась.

— Не всматривался. Короче, жду тебя завтра к двенадцати часам.

Клеточкин встал, потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощанье, но толстый живот помешал ему. Они рассмеялись.

— Коля, занимайся по утрам гимнастикой, — посоветовала Карина. — Иначе будешь менять жен до конца жизни.

— А мне это нравится, — отозвался он, запыхтев, словно оскорбленный еж. Ведь ты же за меня не пошла, когда я предлагал? А я говорил серьезно.

8

В мастерской что-то изменилось. Владислав почувствовал это сразу, как только открыл дверь. Окинув взглядом просторное помещение, стеллажи с куклами, зашторенные окна, он некоторое время постоял в нерешительности, прислушиваясь к непонятному монотонному звуку, похожему на слабое попискивание. Сняв плащ, кукольник огляделся более внимательно. На полу валялось несколько игрушек, упавших с полок. «Что за странное землетрясение?» — подумал Владислав, водворяя кукол на место. У плюшевого тигра оказался почти оторван хвост. Клоун-марионетка потерял один глаз-бусинку. Несладко пришлось красавице Барби, которой неизвестный злодей расцарапал все лицо.

— Теперь тебе придется делать косметическую операцию, — пробормотал с нескрываемой досадой Владислав. — Кто ж тебя такую возьмет замуж?

Наконец он постиг и природу непонятных звуков: просто-напросто телефонная трубка лежала поперек аппарата. Он не мог оставить ее в таком положении, уходя вчера вечером из мастерской. Драгуров зябко поежился. Ему показалось, что он в помещении не один, кто-то наблюдает за ним. Подойдя к столу, он заметил, что и металлический мальчик лежит как-то не так. На спине, с поднятыми вверх руками, хотя Владислав был уверен, что оставил его в вертикальном положений. А одна тонкая струна в лютне порвана. Лопнула сама, от напряжения, когда он укреплял разболтанный гриф? Теперь придется подыскивать подходящий стальной проводок. Если бы Владислав верил в чудеса, он непременно подумал бы, что ночью здесь состоялся необычный кукольный праздник, в конце которого игрушки переругались и подрались. Но настоящая причина выяснилась очень скоро, едва он нагнулся под стол и увидел спящего возле тумбы трехцветного толстопузого котенка. Драгуров вытащил его за шкирку.

— Ну, разбойник, признавайся, как ты сюда попал?

Котенок смотрел на него немигающим взглядом и даже не пытался мяукать. Очевидно, он пролез в форточку, которая на ночь оставалась открытой. Или кто-то забросил его сюда, надеясь таким образом избавиться от надоевшей живой «игрушки».

— Что же с тобой делать? Ладно, поживи пока тут, — произнес Владислав.

Сходив в магазин на углу улицы, он купил пакет молока, колбасу, какие-то кошачьи консервы и угостил своего нового постояльца. А затем принялся за работу. Теперь он занимался только металлическим мальчиком с лютней и луком, отложив все остальные заказы в сторону.

Еще вчера его внимание привлек непонятный знак на спине мальчика, между лопатками. Крошечное око.

Какой-то символ? Или это своеобразное клеймо изготовившего игрушку мастера? Но кто этот загадочный мастер? Надо покопаться в книгах, может, удастся наткнуться на его следы… Старик говорил, что вывез куклу из Маньчжурии, но сделана она в России. У доморощенного умельца должны быть и другие игрушки. Не поговорить ли со своим старым учителем, если он, конечно, еще жив? Вспомнив об Александре Юрьевиче Белостокове, обучавшем его этому ремеслу, Драгу-ров почувствовал угрызения совести. Вот уже несколько лет он ему не звонил и не навещал. Скверно. Белостоков был для него не только учителем, но и старшим другом, в какой-то мере заменившим отца. Так всегда и случается: птенцы вырастают и забывают о своих родителях. Но дети — те же игрушки для взрослых, редкая из них остается несломанной…

Драгуров думал об учителе, продолжая собирать тонкий механизм металлического мальчика. Еще не все было готово, но он уже знал: если повернуть по оси голову, на которую опиралась нога куклы, — завести пружину, регулирующую движения рук и пальцев мальчика, то он начнет проворно перебирать струны лютни, и тогда зазвучит мелодия. Несмотря на то, что одна из струн была порвана котенком, Драгуров проверил действие механизма. Тотчас же в помещении раздалась негромкая музыка, журчащая, как ручеек. И хотя Владислав ожидал этого, но все равно замер, словно только что вдохнул жизнь в свое детище. Конечно, ничего удивительного в этом не было, существуют сотни более «умных» игрушек с гораздо более сложными механизмами. Но здесь чувствовалось нечто свое, близкое, даже родное.