Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм

— Ты такой наивный… — с учетом слишком большого разрыва между весельем и текущим состоянием мужчины, его смех был, пожалуй, самым жутким из всего, что Лаз видел и слышал в этой комнате. Надтреснутый, каркающий, словно смеялся мертвец. Хотя, если оставить все как есть, до этого было совсем недалеко. — Думаешь что все знаешь? Не знаю кто из Голубой Крови тебе все это наплел, но мозги он тебе запудрил знатно. Это надо же, бог… — очередной приступ то ли кашля, то ли смеха, однако Лазу и уже сказанного было достаточно. Его предположения не были беспочвенными. Да, понятно что он во многом заблуждался, но сейчас это было не важно. если ему удастся заключить с Сыном Монарха сделку, то появлялся вполне реальный шанс узнать правду. Ну или по крайней мере хоть немного к ней приблизиться.

— Мне все равно что ты думаешь, предложение остается в силе. — О том, что он понятия не имеет, что такое Голубая Кровь, Лаз предпочел умолчать. Если так его будущий пациент станет разговорчивее, то и прекрасно. — Исцеление в обмен на информацию. Всю, которой ты обладаешь.

Это было рискованно, у него могло и не получиться исцелить Сына Монарха, ведь собственное тело восстановить так и не удалось. Однако и требовать от него сейчас что-то было глупо. Умирающий явно не горел желанием исповедоваться, так что мог отказаться говорить или просто наврать и еще неизвестно, что хуже. Излечив его, Лаз получил бы его доверие и благодарность, так что вероятность получения достоверной информации сильно возрастала. Тем более если заключить сделку заранее. И либо Сын Монарха так хотел вернуться в мир живых, либо настолько не верил в возможность получения помощи от кота, но согласился он на удивление быстро.

— Идет. Если ты сможешь остановить и обратить вспять мою болезнь, обеспечив гарантию полного выздоровления, я расскажу тебе все что знаю о чем бы ты ни хотел. Руки пожимать будем? — Сарказма в его голосе было столько, что, казалось, еще немного и его можно будет резать ножом.

Впрочем, Лаз не собирался акцентировать внимание на таких мелочах. В конце концов, он тоже был при смерти и прекрасно понимал, что подобные шуточки — просто защитный механизм отрицания близящейся смерти. Будучи младенцем, он придумывал вещи куда хуже чем просто сарказм, хорошо что вслух их произносить еще не мог.

— Договорились. А теперь мне нужно, чтобы ты постарался не сопротивляться. Не пускайте никого в комнату, что бы вы не услышали и не почувствовали. — Это сообщение было уже Фаусту. Лаз не знал пока, что и как будет делать, но, вспоминая свое прошлое не сомневался, что для Сына Монарха это будет просто адски больно.

Подобное Лаз делал впервые. И вообще на Люпсе нечто подобное было невероятно редким событием, когда один человек пытается вмешиваться в душу другого. Во-первых это требовало невероятного мастерства, во-вторых пренебрежения всеми правилами этики, ведь это была сама суть человека и влезть в душу было будто начать, словно крупу, перебирать чужие мысли. Сложно было представить процесс, нарушающий чужое личное пространство сильнее. А еще об этом просто никто не думал, не предполагал что это может для чего-то пригодиться. Ну, почти никто…

Технику Лаз знал и уже практиковался в этом, причем, вот черная ирония, у него даже был опыт вмешательства в чужую душу. Высший маг Башдрака, умерший от того, что кусочек души Лаза попытался поглотить его собственную душу — пример может быть не самый удачный в данных обстоятельствах, но самую сложную часть процесса, то как создать связь между двумя душами, Лаз уже проделывал и во второй раз это было куда проще.

И на этот раз он полностью контролировал процесс, а не плавал в бессознательной черноте, отстраненно наблюдая за происходящим, так что можно было не опасаться внезапной смерти пациента от страха. Хотя, когда в мире души Сына Монарха появилась чернильно-черная клякса, сгусток густо-желтого, как птичка канарейка, сияния, покрытый, будто венами, ярко-фиолетовыми прожилками, все равно задергался и как бы попытался отодвинуться подальше, хотя тут не было ни расстояния, ни пространства в привычном их понимании.

Лаз сейчас не мог почувствовать, что происходит снаружи, контроль кусочка своей души отнимал все внимание, но если бы мог, услышал бы полные ужаса вопли. А еще крики сиделки мужчины, удерживаемой Фаустом. Хорошо что Лаз предупредил их с Рондой, иначе уже через несколько секунд в комнате были бы все трое в поисках причины криков. Хотя, по происходящему с душой мужчины предположить его состояние было не сложно.