Механическое Диво

Решив про себя, что со всей этой ерундой разберусь позже, просто отмахнулся от сообщений и принялся соображать.

Так… Три тарелки там, две еще вокруг лагеря летают, постреливая по солдатам… Итак, всего пять. Блин, жертвы есть, но, на удивление вражеская супер-техника лагерь не превратила в руины. Казармы стояли целые, пусть и с выбитыми стеклами. Народец вот даже как-то умудрялся успешно сопротивляться. Дай угадаю, свою роль тут как раз играют эти штурмовики с молниями и корпус защиты со щитами. У меня самого в запасе благодаря заклинанию Хамелеона висел в возможных заклинаниях щит Лидии. Скопировал его тогда просто на всякий случай и забыл. На крайняк, если совсем туго станет, можно будет использовать, ну а Артуру потом скажем, мол, нам Спаситель помог. Мысль, конечно, дебильная, но на то она и на крайняк, как говорится.

Оглядевшись по сторонам, кивнул Артуру. Тот мой кивок вроде понял.

Синхронно вдвоем мы выбежали из палатки и, что есть мочи погнали к лесу. Не знаю, о чем думал в этот момент Артур, но я о том, что в госпитале, в отличие от казарм, крыша представляет из себя кусок палаточной ткани. Прострелить такую как нефиг делать.

Возможно, лекарь бы пригодился и там на поле боя, но блин… Я пока только малые раны лечить умею. Как только авианалет закончится, тогда и начну помогать.

Когда мы добежали до кромки леса, Артур, приметив густые кусты, кивнул на них, давая понять, мол, давай тут отсидимся. Я согласился. В принципе, нас уже не видно, далеко отбегать не хотелось — уж слишком любопытственно было то, что творилось в лагере.

Притаились. Словно завороженный я наблюдал за тем, как четыре тарелки, покружив вокруг пятой, явно намылились валить, потеряв надежду отбить свою круглую подружку. Пятую всем миром, видимо, почти добили. Голубые сполохи молний вспыхивали, как будто, чуть ли не каждую секунду. Тарелка уже лежала на земле, то и дело рассыпая вокруг искры.

Когда сбоку послышался голос Артура, я не сразу сориентировался — уж слишком красивым было это зрелище перед глазами.

— Томас, не рассказывай никому, ладно?

Повернувшись, я недоуменно поглядел на бледного паренька, а тот продолжил:

— Ты — лекарь, тебе не зазорно прятаться, а я воин, штурмовик, между прочим, и должен был быть сейчас там, с ними…

Ну началось блин… Угрызения совести и прочая ерунда. Ненавижу такое. Куда бы ты пошел к ним, идиот? Там их сейчас щитами корпус защиты страхует — они в безопасности, а ты, пока бежал бы туда, помер раз пять от тарелки! Тоже мне… Герой.

Подавив в себе желание матюкнуться, сделал понятливое лицо и ответил:

— Не волнуйся, Артур. Ты сделал все правильно. Ты меня защищал. Я — лекарь. В следующие дни у меня море работы, сам видишь. Если бы не ты, я бы помер… Куда мне… С не закопанными ушами то…

Артур с облегчением вздохнул и, как будто, даже преисполнился собственной важности:

— Это да… — кивнул важно он, — у тебя бы вытекать из ушей всякое начало, а потом через пару часов помер бы, как мой дед, которого в поле авиация Ктулхиата застала. Мы всем селом тогда вышли на пригорок одержимого кузнеца жечь, оделись во все стиранное и праздничное, гармошки с барабанами, как обычно, взяли, а тут из-за горизонта как повылетали эти самые ктулхиатцы на тарелках! Мы кто в чем был в речку побежали прыгать, а дед хромой совсем, старый, не успел. Мда…

Глаза Артура опять подернулись дымкой воспоминаний, ну а я про себя решил, что не такая уж и поганая эта деревенька Мышовица, в которой я появился. Мог бы вот в краях Артура очутиться в его родных местах с частыми налетами авиации из-за границы и их дивными обычаями и праздниками, когда на сожжение одержимого деревня «одевается в лучшее, берет гармошки с барабанами», ну и идет дружно отрываться на пригорочек.

Когда четыре тарелки, возвращаясь назад пролетели над нами, я вжал голову в плечи. То, что решение сныкаться в лесу, было более чем умным мы поняли, когда одна из тарелок, улетая, прошлась очередью и по нашей госпитальной палатке.

Мы с Артуром понятливо переглянулись и дружно с облегчением выдохнули, В тренировочном лагере творился полный хаос. Народ дружно сбегался к подбитой летающей тарелке. Видимо вот-вот ее собирались вскрывать.

Чувствуя, что самого накрывает любопытством, помчался к месту действа, не обращая внимание на Артура. Если хочет еще посидеть в кустах — на здоровье.

Еще на полдороге к тарелке меня перехватил Ахиллес:

— О! Томас! Живой! Молодец… — кивнув головой в сторону госпиталя, он сказал, — Всех раненных мы перенесем туда. Кажется, в эти дни у лекарей будет много работы.

Сплюнув под ноги, Ахиллес принялся организовывать доставку раненных. Я на это дело ничего не ответил, просто про себя еще раз понадеявшись, что Соня с Матфеем и Иудой слышали звуки пальбы от лагеря, и уже где-то неподалеку.

Тарелка. Сейчас меня занимала только она. Вот-вот ее откроют. Дайте мне только взглянуть на нее, и я займусь вашими раненными. Что там внутри? Ктулхиатец? Он еще жив? Какой он? Он, вообще, человек? На кого или вообще на что похож?..