Механическое пианино

– Нет. Все были очень вежливы. Один из пенсионеров, знавший меня в старое время, устроил импровизированный вечер в мою честь.

– Ну что ж, недурно…

– Ты находишь? Его зовут Руди Гертц. – И, не вдаваясь в описание своих чувств, Пол рассказал ей, что произошло. И вдруг поймал себя на том, что пристально следит за нею.

– И это тебя расстроило? – Она рассмеялась. – Ну, знаешь, ты уж слишком чувствителен. Наговорил мне столько ужасов, а на самом деле ничего и не произошло.

– Они ненавидят меня.

– Они сами доказали, что любят тебя и восхищаются тобой. Чего ж тебе еще от них нужно?

– Этот человек в очках с толстыми стеклами доказал мне, что по моей вине жизнь его сына превращается в бессмыслицу.

– Ты преувеличиваешь. Неужели тебе доставляет удовольствие перевернуть все так, чтобы обязательно испытывать чувство вины? Если его сын не способен ни на что лучшее, чем Армия или КРР, в чем же твоя вина?

– Я не виноват, но если бы не было таких, как я, он стоял бы себе за станком на заводе…

– Он что – голодает?

– Конечно, нет. Кто сейчас голодает!

– У него есть жилье и теплые вещи. У него есть все, что он имел бы, если бы трудился в поте лица, кроя свой станок почем зря, совершая ошибки, бастуя каждый год, ведя борьбу с мастером, являясь на работу с похмелья.

– Права, права! Сдаюсь! – Пол поднял руки. – Конечно же, ты права. Просто в чертовское время мы живем. Идиотская задача иметь дело с людьми, которым следовало бы приспособиться к новым идеям. А люди не приспосабливаются, в этом-то вся беда. Хотел бы я родиться через сто лет, когда уже все привыкнут к переменам.

– Ты устал. Надо будет сказать Кронеру, что тебе нужен месяц отдыха.

– Если понадобится, я и сам ему это скажу.

– Я совсем не собиралась читать тебе наставления, милый. Но ты ведь никогда ни о чем не попросишь.

– Если ты не возражаешь, со всеми просьбами обращаться буду я.

– Не возражаю. И обещаю вообще не возражать.

– Ты приготовила мои вещи?

– Они на кровати, – сказала Анита сухо. Она была уязвлена. – Смокинг, рубашка, носки, запонки и новый галстук.

– Новый галстук?

– «Дюбонне».

– «Дюбонне»! Господи помилуй!

– Кронер и Бэйер носят галстуки «Дюбонне».

– А мое нижнее белье такое же, как у них?

– Этого я не заметила.

– Я надеваю черный галстук.

– Вспомни, милый, Питсбург. Ты сказал, что хочешь туда.

– Надо же – «Дюбонне»! – Он зашагал по ступенькам, подымаясь в спальню и стаскивая по дороге пиджак и рубашку.

– Эд!

На кровати Аниты растянулся Финнерти.

– А, вот и ты, – сказал Финнерти. Он указал на смокинг, разложенный на постели Пола. – А я решил, что это ты. И проговорил с ним полчаса.

– Анита сказала, что ты ушел в клуб.

– Анита вышибла меня в парадную дверь, а я вернулся сюда через черный ход.

– Я очень рад этому. Как дела?

– Хуже, чем всегда, но есть надежда.

– Чудесно, – сказал Пол, неуверенно улыбаясь. – Ты женился?

– Упаси Бог. Закрой дверь.

Пол закрыл.

– Как идет работа в Вашингтоне?

– Я ушел.

– Да? Метишь куда-нибудь еще повыше?

– Иначе не ушел бы.

– А куда?

– Никуда. Никакого места, никакой работы вообще.

– Что – мало платили, устал, или в чем еще дело?

– Мутит меня от всего этого, – медленно проговорил Финнерти. – Платят фантастические деньги, просто поразительно – платят как телезвезде с сорокадюймовым бюстом. Но когда я получил на этот год приглашение на Лужок, знаешь, Пол, что-то сломалось. Я понял, что я не смогу пробыть там еще одно лето. И тогда я огляделся вокруг и понял, что вообще не могу вынести этой системы. Я вышел, и вот я здесь.

Присланный Полу пригласительный билет на Лужок был заботливо выставлен Анитой на зеркале в приемной для обозрения всем и каждому. Лужок – плоский покрытый травой остров в устье реки Св. Лаврентия в бухте Чиппюа, где самые выдающиеся и самые многообещающие личности из Восточного и Средне-Западного районов («Те, чье развитие в рамках организации еще не полностью завершено», – как сказано в «Справочнике») каждое лето проводят неделю в оргиях морального усовершенствования – в атлетических командных соревнованиях, пении хоровых песен, с ракетами и фейерверками, заводя связи за бесплатным виски и сигарами; а также на спектаклях, поставленных профессиональными актерами, которые в приятной, но недвусмысленной форме разъясняют им природу хорошего поведения в рамках системы и контуры твердых решений, предназначенных для осуществления в грядущем году.

Финнерти вытащил из кармана смятую пачку сигарет и предложил одну Полу, согнув ее почти под прямым углом. Пол выпрямил ее чуть дрожащими пальцами.

– У тебя мандраж? – спросил Финнерти.

– Я главный докладчик на сегодняшнем вечере.

– О-о? – Финнерти был разочарован. – А по какому поводу доклад?

– В этот день тринадцать лет назад Заводы Илиум были переданы под начало Национального Промышленного Совета.

– Как и все остальные заводы страны.

– Илиумские чуть раньше, чем остальные.