Механическое сердце. Искры гаснущих жил

– Я смотрю, тут внизу много интересного. – Кейрен приложился к фляге, содержимое которой постепенно начинало нравиться.

– Хватает. Ты это… не увлекайся. Нажрешься еще, а мне потом возись.

Кейрен хотел ответить резко, но передумал. И флягу вернул хозяйке.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

Выглядела она старше, но в Нижнем городе стареют быстро. Впрочем, Таннис до старости было далеко. Высокая, пожалуй, слишком высокая для женщины. Да и хрупкости в ней нет. Статная. С идеальной осанкой, а на складах сутулилась… куда эта сутулость сгинула? И держится Таннис безо всякого подобострастия, столь обычного среди людей, но с любопытством, которого не дает себе труда скрывать. Красива? По-своему.

Темные волосы обрезаны коротко, спрятаны под косынкой, но отдельные пряди выбились и падают на лицо. Лоб высокий, покатый. Нос аккуратный с изящно вырезанными ноздрями. Мягкая линия подбородка. Пухлые губы, которые, правда, обветрились…

Да и сама она неухоженная, одичалая.

В штанах, которые как-то совсем уж плотно сидели на ней. Это было одновременно и неприлично, и притягательно.

…снять бы эти штаны и выпороть.

Для начала.

– Не нравлюсь? – хмыкнула Таннис, пряча руки за спину. И свитер, слишком короткий для нее, задрался.

– Пока не решил.

– Да ладно. – Она тряхнула головой, и косынка съехала на плечи. Волосы слегка вились, и Кейрен помнил их запах. Ее запах, своей добычи. – Я тут уйду… – Она замялась. – Лампу оставлю… и тут безопасно. Крысы разве что, но пинка отвесь, и сгинут.

Крысы. Великолепно!

– А подземники сюда не сунутся. Не должны, – чуть менее уверенно добавила Таннис. – Я тебе книжек там положила, если скучно станет.

В компании крыс? Может, она еще попросит и вслух им почитать? А что, времени свободного теперь у Кейрена с избытком…

– Тебе принести чего-нибудь? – Таннис подтянула обвисшие рукава свитера.

Запястья тонкие, смуглые.

– Меня ведь искать станут.

Таннис отмахнулась от предупреждения.

– И найдут.

– Здесь?

– Не важно где. – Кейрен коснулся родового перстня. – Но найдут обязательно, и ты…

– Свалю раньше, чем твои шуганут местных крыс. – Таннис отошла от решетки. – Ну… не скучай, что ли? Я недолго. Так чего тебе принести?

Ванну с горячей водой. Мыло. Щетку, чтобы очиститься от местной грязи. Приличный обед с десертом. Кресло. Камин. Чашечку кофе и бутылку хорошего коньяка, поскольку Кейрен подозревал, что бокала ему будет недостаточно. Утреннюю газету…

– Пилочку для ногтей, – буркнул он, потрогав массивный прут.

– Пилочки нет, – совершенно серьезным тоном отозвалась Таннис. – Но могу приволочь рашпиль. Рашпилем сподручней будет.

Великолепно. У нее еще и чувство юмора имеется.

Кейрен ничего не ответил, забравшись на лавку, он натянул одеяло, которое помимо того, что пахло преомерзительно, оказалось дырявым, а хуже того – тонким. Лежать было невозможно. Сидеть тоже. И Кейрен завернулся в одеяло, стараясь не думать о том, как и кем оно использовалось прежде, расхаживал по камере. Она была невелика. Пять на пять шагов. Три стены, одна решетка. Дверь, обмотанная цепью, и массивный замок.

Лежанка.

Дыра в полу весьма характерного вида.

– Невероятно. – Кейрен остановился у двери и поскреб цепь. Ржавчина ее покрывала, но слой ее был тонок, вряд ли следовало ожидать, что цепь рассыплется от прикосновения. Она и рывок выдержала. И удар иной его ипостаси, слишком слабой, чтобы причинить хоть сколь бы то значимый вред.

Вот у братьев, пожалуй, получилось бы… часа этак через два.

Он попробовал грызть прутья, скорее из интереса, нежели и вправду надеясь выбраться. На языке остался премерзкий вкус металла, который Кейрен, вернувшись в прежний облик – сохранять иной оказалось труднее обычного, – смыл ромом.

– Невероятно, – повторил он, утыкаясь в прут головой.

Замок Кейрен попробовал расковырять, однако, не имея иного инструмента, нежели собственные пальцы, вынужден был признать поражение. Выбраться из камеры у него не выйдет.

– Проклятье!

В этом месте, чем бы оно ни было, голос его звучал сипло, жалко. И Кейрен, вернувшись на лежанку, забрался под одеяло. Хотелось верить, что за древностью лет клопы, без сомнения в нем некогда обитавшие, перемерли с голода. И стоило подумать о них, как спина тотчас зачесалась. И рука. И живот.

Он выберется. Всенепременно выберется. И девицу эту вытащит… чего бы это ни стоило.

Вытащит.

Сдерет с нее штаны и выпорет… наверное.

Через решетку, волоча розовый хвост по камню, перебралась крыса. Крупная такая крыса, наглая.

– Вон пошла.

Она дернула ухом и не подумав следовать приказу. Напротив, крыса подобралась поближе и, усевшись на толстый зад, уставилась на Кейрена бусинами глаз. Крысиные усы подрагивали, а кончик носа шевелился.

– Читать тебе вслух не стану, – предупредил он, подбирая с пола растрепанный томик. Страницы его успели разбухнуть, пожелтеть и местами слиплись. А в довершение всего книги, оставленные Таннис, оказались препошлейшими сентиментальными романами. Застонав, Кейрен стукнулся затылком о стену. Будь он человеком, всерьез задумался бы о том, где и когда успел настолько нагрешить?

Время шло.