Механическое сердце. Искры гаснущих жил

У него узкое лицо с массивным крючковатым носом и подбородком скошенным, отчего казалось, будто лицо это плавно переходит в шею. На ней же выступал острый кадык. И сейчас он дергался быстро, судорожно.

Томас боялся?

– Кто ищет?

Откуда он взялся возле дома Таннис? Он живет на другом конце Уайтчепела, за старой церковью Покрова Господня… Случайно? Утром рабочего дня?

– Полиция. – Томас вдруг успокоился и, сунув руку за пазуху, вытащил мятую листовку. – Вот.

Желтоватая бумага и дрянная печать.

…разыскивается…

Она, Таннис, разыскивается?

– Грент принес. Со станка снял, а к полудню по городу разнесут, если уже… – Томас оглянулся и вновь вцепился в руку. – Он велел тебя спрятать.

Грент?

И спрятать ли?

Таннис мяла лист в руках. Описание, конечно, примерное весьма, но портрет… кто-то очень хорошо поработал с полицейским художником. Кто-то, кто знаком с Таннис…

Но когда успел?

Вчера.

Взрыв ведь случился и… случайный свидетель, который якобы видел… и дальше просто.

– Это ты принес бомбу? – Таннис сложила лист вчетверо и сунула в рукав, из которого едва не вывалилась бритва.

– Чего?

Побелел. Томас никогда-то не умел держаться. И сейчас заозирался, а взгляд сделался колючим. Он, конечно, он… поднялся к Таннис, спросил у мамаши… а та сказала небось, что Таннис вышла, но вот-вот вернется. И Томас оставил ящик.

Посылку.

Попросил передать… и что было дальше? Мамаша по старой своей привычке заглянула в ящик? Коснулась колбы или же металлической оплетки? Потревожила придремавший механизм?

– Это ты, – повторила вопрос Таннис, раскрывая лезвие бритвы, – принес бомбу?

– Дура!

Еще какая, если связалась с Грентом и его компанией. Патрик ему полезен, Томас… Томас давно и прочно на крючке сидит, но если Таннис хоть что-то понимала, то Грент и от него избавится не сегодня, так завтра. А сама она… чего уж тут, надо же на кого-то повесить взрыв на складах? Да только живой Таннис сдавать опасно, она молчать не станет. И Грент не мог этого не понять.

– Ты. – Таннис с удовлетворением отметила, как Томас пятится.

Он оглянулся, дернул головой и, перехватив ее руку, сдавил.

– Нет, цыпа, не я, а ты… это ты взорвала склады… да и как знать, чего еще натворить собиралась? Главное, что несчастный случай произошел. Бомбистка на собственной бомбе подорвалась. Бывает и такое…

– Отпусти.

Уже поняла – не отпустит. И не в убежище он вел Таннис, но в тихое место, каковых на Уайтчепеле было множество.

– Была б ты с Грентом посговорчивей… – В ладони Томаса показался нож, небольшой, самодельный и с виду острый. – Но ты ж у нас гордая… ото всех нос воротишь…

– Придурок.

Таннис попыталась пнуть его, но Томас был проворен.

– Тебе чистенького кого подавай…

…Он и вправду пару раз намекал на то, что неплохо было бы к реке прогуляться, что знает он тихое уютное местечко. И деньги совать пытался.

Таннис не взяла.

И рассмеялась. Запомнил, выходит.

– Но ничего, мы все поправим. – Лезвие вспороло рукав отцовской куртки и увязло в толстой шубе свитера. – Если будешь хорошей девочкой, я тебя быстро убью.

Кричать? Бесполезно. Глухой переулок, и окна заколочены. А если кто и услышит, то в Нижнем городе не принято лезть в чужие дела.

Томас оскалился. Передних зубов у него не было – выбили, а клыки почернели, и Томас время от времени жаловался, что надо бы выдрать, потому как болят невыносимо. Таннис сочувствовала, чисто по-человечески…

– Так что, красавица, будем дружить?

Она вдруг словно очнулась и, оттолкнув его от себя, полоснула бритвой не глядя, наугад. Томас завизжал и за лицо схватился. Меж пальцев его, желтовато-бурых, опаленных, полилась кровь.

– Ты…

Таннис подхватила упавшую сумку и, не выпуская бритвы из рук, бросилась прочь. Она бежала так быстро, как только могла, стараясь отрешиться от звуков.

…набатом гудел колокол.

…и неслись пожарные экипажи, не старые, но ярко-красные, запряженные лоснящимися тяжеловозами.

…баржи неторопливо скользили по воде.

Выбравшись к пустырю, Таннис остановилась. Она дышала быстро, часто, едва не захлебываясь. В боку кололо. Сердце колотилось от страха и гнева.

И Таннис, прижав руку к груди, уговаривала его вернуться к обычному ритму.

Что делать?

Бежать? На станции наверняка будут караулить… и на пристанях… и выходы из города перекроют. Проклятие! Надо было убираться сразу, когда только деньги получила…

Спрятаться и выждать? Пара недель в тихом и спокойном месте, а там… глядишь, рвение королевских ищеек поутихнет и Грент подумает, что ей все-таки удалось ноги сделать. Конечно, он пошлет Томаса и остальных караулить Таннис в Уайтчепеле, будет потихоньку перебирать старые крысятники, подвалы и чердаки, но вниз не полезет, побоится подземников.

И Таннис, добравшись до старой колокольни, нырнула в лаз, порадовавшись, что за многие годы тот успел зарасти кустарником. Сумку, которую она чудом не выронила, оставила у входа.

Мысли были чужими. Прежде у Таннис не выходило думать так, чтобы ясно и со злостью.