Механика хаоса

Обитатели старого города, в котором, на первый взгляд, ничего не изменилось со дня основания в 1565 году, спешили по своим будничным делам. Сновали разносчики мелкого товара, работали магазины, люди сидели на террасах кафе, пили кофе, курили, болтали. Владельцы лавок открывали свои заведения, выносили на улицу пластиковые стулья, носильщики катили свои тележки в направлении доков, женщины мели и мыли тротуар, дети выкладывали в спущенные на веревке с верхних этажей корзины продукты, какой-то мужчина заводил в полуподвал лошадь.

Брюно снова вспомнил, что Мари-Элен под разными предлогами отказывала ему в близости. Он как наяву услышал ее голос, приглушенный одеялом, которым она накрывалась с головой: «Брюно, нет, только не сегодня… Сама не знаю, что со мной». «Если и есть на земле кретин, то это я. Только полный кретин мог столько времени ничего не замечать». По лбу у него стекали капли пота.

Он встретился с мальтийскими агентами. Это были профессионалы, но им не хватало ни средств, ни людских ресурсов. Они рассказали ему о подслушанном телефонном разговоре, который состоялся между неким сотрудником турецкого посольства и ливийским бизнесменом по имени Али. Ничего особенного они не узнали. В разговоре мельком проскользнуло упоминание о вероятной организации теракта.

– Мы широко раскинули сеть, – сказал один из агентов. – И продолжаем слушать телефонные разговоры.

– Можно мне поговорить с сомалийскими беженцами?

– Мы вам это устроим. За пределами их лагеря. Хотя я сомневаюсь, что это принесет какую-то пользу.

– А что вы думаете по поводу исчезновения тела?

– Новость о его смерти разошлась через интернет. Один сомалийский сайт организовал сбор средств на срочную доставку тела на родину убитого. Им удалось каким-то образом унести его из больницы. Если верить тем, кого мы опросили, его турецким самолетом отправили через Афины в Каир. Но проверить, так ли это, не представляется возможным.

Французский дипломат Рифат пригласил его поужинать в итальянском ресторане, расположенном в здании театра «Маноэль». Бруно попросил его подробно рассказать обо всем, что произошло, начиная с того самого посещения храмов Мнайдры.

– Вы знали всех членов группы?

– Не совсем так. Журналистка добивалась встречи с послом, но попала на прием ко мне. Студентка обратилась к нам потому, что потеряла документы. Ее провели ко мне в кабинет накануне днем. С турком – его зовут Левент – другая история. Он связался со мной сразу после своего приезда, два месяца назад. Он искал для резиденции посла дом, вернее сказать, небольшой дворец, чтобы купить или арендовать.

– Эти люди были знакомы между собой?

– Точно нет.

– Вы смогли помочь этому турецкому дипломату?

– Бывают дни, когда я говорю себе, что мне следовало бы заниматься не дипломатией, а бизнесом, – фыркнул Рифат. – Я услышал, что в Ташбиеше, неподалеку от нашей бывшей экономической миссии, выставлен на продажу большой дом. Оказалось, это именно то, что ему нужно.

– Мне очень хотелось бы повидаться с вашим турецким другом. Это возможно?

– Сегодня вечером американский посол устраивает прием в Садах Верхней Барракки. Левент должен там быть. Это совсем рядом с вашим отелем. Приходите, я вас познакомлю.

Под звездным небом собралось сотни три гостей. Стояла влажная духота. Стюардессы в красных костюмах раздавали красные бейсболки с символикой американского авианосца, стоящего на рейде. Посол – квакер и неоконсерватор, примкнувший к Обаме, – произнес речь во славу Америки и ее великих людей. Маленького роста, с коротко стриженными седыми волосами и повадкой протестантского пастора, он говорил с жаром проповедника, демонстрируя недюжинный актерский талант. Рядом с ним стояли его первая советница в платье с глубоким декольте, адмирал Военно-морских сил США и военный атташе Джон Питер Салливан. Речь транслировалась на огромном экране.

– Он всегда такой? – спросил Брюно Рифата.

– Он в первый раз дает такой большой прием. Здесь сегодня вся Мальта. Политики и бизнесмены.

– Согласитесь, он немного странный.

– Не желаете виски? Вам со льдом? – предложил Рифат, с легким беспокойством оглядываясь вокруг.

– Эта смесь пуританства и истерии… Порой мне кажется, что американцы чем-то напоминают исламистов. Как вы думаете, он с ней спит? Я имею в виду, со своей первой советницей? – Брюно повертел в руках до краев наполненный стакан с плавающими в нем кубиками льда.

– Да, я думаю, да, хотя… Честно говоря, я понятия не имею. И вообще, это меня не касается, – произнес Рифат с досадой – зачем вообще было отвечать на вопрос, не входящий в сферу его компетенции?

– Рифат, я ни в коем случае не хотел вас смутить. Каждый живет как может, не правда ли?

– О, я вижу Левента! Идите за мной.