Механика хаоса

Мои дочери отдаляются от меня, мы становимся чужими. Они взрослеют, обретают собственную личность, меняются и постепенно забывают меня. Я больше ничего о них не знаю. Гарри ближе мне, чем родные дети. Как бы мне хотелось снова, как раньше, проверять у них уроки, помогать им в учебе, водить их на занятия музыкой и на гимнастику. Но я не в состоянии сказать им ни слова. И что это за история с крещением? Алисе скоро тринадцать. Ни Мари-Элен, ни я давным-давно не заглядывали в церковь. Сколько было Эмме, когда она начала заниматься проституцией? Шестнадцать лет. Что будет делать Алиса через три года?»

Его размышления прервал телефонный звонок.

– Говорит отец Питер. Мы не могли бы с вами встретиться? Дело довольно срочное…

– Сегодня утром, готовясь к мессе, я вспомнил одну деталь, которую чуть не упустил из вида.

– Я вас слушаю.

– Возможно, это совершенно не важно, но все же… Итак, в тот день, когда я нашел в больничной палате тело убитого мальчика, я видел, как из дверей «Матер Деи» выбежал какой-то мужчина, сел в машину и быстро уехал…

– Номер вы, конечно, не запомнили?

– Это был «ренджровер» старой модели, шоколадного цвета, довольно потрепанный. Номер МАТ 2 11.

– Для человека, который ничего не помнит…

– Дело в том, что сегодня утром я искал в Евангелии от Матфея отрывок про волхвов, которые приходят к только что родившей Марии и приносят младенцу дары – ладан, смирну и золото. Этот евангельский стих обозначается как Мат. 2: 11. Вот почему я вспомнил про ту машину…

Полчаса спустя полицейский и иезуит уже входили в здание Министерства внутренних дел, где нос к носу столкнулись с шефом полиции, гигантом двух метров ростом, чрезвычайно популярным на острове по причине своих габаритов (он не помещался ни в один полицейский автомобиль) и своей ложной скромности. Один телефонный звонок – и шеф полиции назвал своему французскому коллеге имя и адрес владельца «ренджровера». Им оказался Луи Камилльери, рыбак из Марсашлокка, живущий на побережье в уединенно стоящем доме.

Отец Питер отличался нервной манерой вождения, плохо сочетавшейся с его пасторской невозмутимостью. Они свернули на пустынную дорогу, вдоль которой тянулись ангары бывшей британской военной базы, преобразованные в здания сельскохозяйственного назначения. Дорога, резко вильнув в сторону, пошла петлять по ландам, пока не спустилась к самому побережью. В лицо Брюно ударил яркий свет, отраженный бескрайним морем.

– Прямо напротив нас, – сказал священник, замедляя ход, чтобы пропустить встречную машину, – Ливия и Тунис. А дальше, за ними – Сахара.

– Вы видели водителя машины, которая только что проехала мимо? – не слушая его, спросил Брюно.

– Нет, меня слепило солнце, и я смотрел на дорогу.

– Мне показалось, что это дипломат, исполняющий обязанности французского посла.

Дом рыбака притулился на месте заброшенного песчаного карьера, у основания мыса, вдающегося в море. К распахнутой калитке вела неровная каменистая дорога длиной не меньше двух километров.

– Понятно, почему он ездит на «ренджровере». Попробуй выберись из этой дыры.

Отец Питер, безуспешно поискав тень, припарковал машину на солнцепеке. Дальше они пошли пешком. По обочинам дороги росли кактусы. Священник в своем церковном облачении шагал быстро, несмотря на палящий зной. И небо, и землю заливал слепящий белый свет. Стоял полдень, и в воздухе не ощущалось ни дуновения ветерка. Им навстречу выползли собаки, слишком измученные жарой, чтобы залаять.

Как и во всех мальтийских домах, здесь был балкон. Сам дом, весьма скромных размеров, приютился под скалистым обрывом. Вокруг расстилались полосы иссушенной земли. Участок ограждала невысокая каменная стена. Суровую красоту пейзажа оживляла лишь серебристая листва оливковых деревьев.

– Настоящая пустыня! – воскликнул Брюно.

– Летом – да, похоже на пустыню. Но весной все эти клочки земли возделывают.

За домом располагался бассейн, а на его бортике спала, лежа на животе, женщина. Абсолютно голая, если не считать солнечных очков. В верхней части правой ягодицы у нее была татуировка в виде небольшой свастики. Священник положил руку на плечо Брюно, остановившись на приличном расстоянии, и покашлял, привлекая к себе внимание. Женщина поднялась и завернулась в полотенце.

– Простите, не слышала, как вы подошли. Кого-нибудь ищете, святой отец?

– Извините, что потревожили ваш сон. Мы хотели бы поговорить с Луи Камилльери.

– Он позавчера вечером ушел на лодке в море. Должен скоро вернуться. Я сама его жду. Но давайте зайдем в дом, не стоять же на солнце.

Она провела их в большую комнату с включенным кондиционером и ушла одеться.

– Вы знакомы с этим Камилльери? – спросил Брюно, оглядывая комнату. Минимум современной мебели, похоже итальянской. На стенах – яркие пятна восточных ковров ручной работы. За стеклянной дверью – море.

– Видите ли, на Мальте все всех более или менее знают, – ответил священник. – Возможно, он учился у меня, когда я преподавал в колледже Святого Алоизия.

– А женщину?

Отец Питер закатил глаза:

– В первый раз вижу. И никогда о ней не слышал.

– Заметили у нее…