Механика хаоса

Тирана. Аэропорт был окружен солдатами из спецподразделения армии США в черной полевой форме. Муса увидел на горизонте розовый луч зари. Он еще не знал, что вскоре потеряет представление о смене дня и ночи. Стояла страшная жара. Его пихнули в спину, он слетел с трапа и побежал, не понимая, что его несет прямо в пасть транспортника С-17, который только что сел и ждал в самом конце рулежной дорожки. Двигатели плевались горячим воздухом (словно предупреждая, что вскоре морские пехотинцы будут заставлять его «греться» под выхлопной трубой своих внедорожников – после того, как вытащат из ванны с ледяной водой). С-17 тотчас поднялся в воздух. Официально он и не садился на этот аэродром.

Салон самолета был оборудован для «ведения допросов». Лупить его дубинками начали сразу, едва самолет оторвался от земли. Мусу раздели догола, избили в кровь, сломали ему ключицу. Он не спал уже двое суток. На голову ему надели мокрый мешок. Они наносили ему удары железной палкой в самые чувствительные места, а потом засунули в мешок для трупов, наполненный льдом, и за запястья подвесили к перекладине. Это было только начало.

«Кончай ныть. Ты выбрался из трупного мешка и из башни авиабазы Баграм. Ты – команданте Муса, способный перехитрить американцев. Ты знаешь их, а они знают тебя. Они отпустили тебя, и ты вместе с ними воевал против Каддафи. Теперь вы – одновременно друзья и враги. Это все игра. Ты проигрываешь, а потом выигрываешь. Продолжай втирать журналистам, что резиденция посла не подверглась никаким разрушениям. Кстати, что он говорит, этот американский посол, окопавшийся в своем бункере на Мальте? Он заявил, что не надо сгущать краски и что ты сохранил все здания в полной неприкосновенности. Тебе повторили это несколько раз».

Муса задернул шторы, чтобы не видеть луну, напоминавшую ему задницу белой женщины. Затем гаркнул своим подчиненным, чтобы прекратили гонять игрушки, и задумался о том, что будет делать дальше.

«Скоро придется выбирать между Исламским государством и Аль-Каидой. Пока что я играю на двух досках. А эти придурки из Эз-Зинтана требуют все больше. Я отдал им Саифа, а теперь они хотят свою долю от нефти и остального».

Но его тревоги улеглись, стоило ему вспомнить про вечеринку, на которую он пригласил друзей. Он хорошо подготовился.

Будет девушка, исполняющая танец живота в новом стиле.

Она будет выступать с закрытым лицом (эту идею ему подсказал один старый, еще черно-белый шпионский фильм). Они в это время будут обжираться и обсуждать бизнес.

На ужин будет индейка.

Запасы курятины в морозилке иссякли. Зато американец привез с собой несколько индеек, словно собирался праздновать Рождество в Триполи до скончания века. Муса приказал негритосу приготовить из индейки наггетсы. «Все негритосы – лодыри, но жарить мясо в сухарях они умеют».

Он также подумал, что будет отвечать на вопросы, которые ему обязательно зададут.

– Твое гостеприимство тянет на пять звезд, – сказал Амайаз Вероломный, явившийся в светлом льняном костюме. «За кого он себя принимает, за Омара Шерифа?» Под костюм он надел сорочку в тонкую полоску, подчеркивающую смуглость щек. При виде этого человека с аккуратно подстриженной короткой бородкой, одетого с почти аристократической элегантностью, никто не догадался бы, что перед ним – настоящий дикарь в тюрбане, держащий в страхе всю пустыню.

– Еще индейки?

– Да, индейка вкуснее курицы, – кивнул Али Великолепный. – А уж твои соусы… Просто супер.

– И их хватит на тысячу лет. Кетчуп, острый с чили, с красным перцем, перечный, гуакамайя, табаско…

Они разговаривали, ели, молчали. Наевшись, улеглись на диваны в кабинете – переваривать съеденное. Муса обещал им «расслабуху». И он их не обманул. Перед каждым на столике стояло блюдо с индейкой, несколько салатов, набор приправ и стакан чая.

С тех пор как Муса занялся спекуляцией римскими статуями, ежедневно вывозимыми из Лептис-Магны, он позволял себе некоторые размышления о доисламском прошлом. В эти минуты он сам себе казался чуть ли не наследником древнеримских полководцев, правивших Триполитанией. Это были вредные (поэтому он никогда не озвучивал их), если не бредовые мысли, которые могли дорого ему обойтись, но они его успокаивали. Так же, как счет на его имя в турецком банке и визиты Гримо. Левент позаботился обо всем. «Левент даже говорил, что один бывший сотрудник «Сотбис» готов основать инвестиционный фонд для поддержки нашего бизнеса».

В глубине кабинета была натянута полупрозрачная тюлевая штора, отгородившая танцовщицу и трех музыкантов. Горели свечи в медных светильниках. Повинуясь ритму скрипичных стаккато и глиссад, танцовщица постепенно срывала с себя покрывала. Черный бархатный бюстгальтер, с которого свисали, позвякивая, серебряные шарики и кораллы, почти не скрывал ее пышных форм. Веб-камера задержалась на ее груди, увеличив изображение, затем спустилась ниже, к тазу, животу и бедрам, которые словно жили отдельной от остального тела жизнью. Муса дождался, когда музыка зазвучит громче, и заговорил о проблеме доставки оружия через южные области.