Механика вечности

– Есть две теории: энтропийная и антиэнтропийная. Нарушение причинно-следственных связей либо поглощается инерцией естественного хода событий, либо наоборот, вызывает новые нарушения. В этом случае процесс развивается лавинообразно, и остановить его нельзя.

– Ну и какая же из этих теорий верна?

– А кто его знает… – проронила Ксения, задумчиво глядя в окно. – Вот вернусь и посмотрю.

– Так у вас нет никаких сведений? Ты первая?

– Вторая. Первым был некто Мефодий Ташков.

– Значит, он не врал…

– В этом – нет, – Ксения повернулась ко мне и посмотрела так, будто видела меня в первый раз. – Пора, Миша.

В каком-то две тысячи первом, давно прожитом и забытом году, недалеко от дома Кнутовского разбилось несколько машин. А девушка, которая, скорее всего, еще ходит на горшок, пыталась этому помешать. Почему я с ней? Почему все веревочки завязываются на мне? Даже катастрофа, которая не имеет ко мне никакого отношения, произошла именно в тот момент, когда я находился рядом. За что такая честь?

Я не представлял, что нужно сделать, чтобы предотвратить столкновение. Наверно, это будет опасно, ведь в том такси сидел я сам, и я находился в одном шаге от смерти. Если наше вмешательство окажется неудачным, Ксения может меня и не откачать. Нас с Кнутом и тогда спасла чистая случайность, так стоит ли испытывать судьбу еще раз?

Мы проезжали мимо той гостиницы, куда Ксения притащила меня после аварии, и я подумал, что обязательно выживу, ведь не будут же киллеры стрелять в покойника. Выглядел этот довод сомнительно, однако ничего лучшего для самоуспокоения у меня не нашлось.

В четверг меня начнут убивать по-настоящему. Завтра. Единственное, что угрожает мне сегодня, – это какой-то кусок металла, рухнувший на дорогу. Железо с неба не падает, науке, по крайней мере, такие факты не известны. На все есть своя причина, и мы ее обязательно найдем.

Мне хотелось в это верить.

Мы выехали на проспект и медленно потащились в правом ряду – перестроиться мешал белый фургон с броской надписью «Москарго». Впереди я разглядел желтый «ГАЗ-37». Гребешок на его крыше не горел – такси было занято, и я начинал догадываться, кто сидит внутри.

Мы остановились у того перекрестка, где я, истекая кровью, прощался с жизнью. «Волга» уже стояла слева от нас, кроме водителя в ней находилось еще двое пассажиров. Я что-то втолковывал Кнуту, бодро жестикулируя обеими руками, и это ясней ясного говорило о том, что со мной все в порядке. Шурик изредка кивал, но его мысли, кажется, были заняты чем-то другим. Таксист то и дело посматривал на наш «ЗИЛ». На его лице были написаны восхищение и черная зависть. В какой-то момент наши взгляды пересеклись и я вздрогнул, однако тут же успокоился: стекла в «ЗИЛе» были тонированными, и увидеть меня таксист не мог.

Рядом с «Волгой», мягко фыркнув, пристроился фургон «Москарго», не дававший нам разогнаться. Белый грузовик и красный «ЗИЛ», а между ними – желтая «Волга». Расклад в точности повторялся, за исключением такой мелочи, как рана на животе. Чтобы разыграть эту партию по-другому, нужно было не просто поменять очередность ходов, а изменить события принципиально. Самое важное – спасти таксиста.

Зачем мы вообще поперлись на такси? Допустим, я все же навестил Шурика, и мы с ним о чем-то поговорили. Но куда мы так заторопились, если не к сердобольному хирургу, приятелю его матушки?

Курить хотелось так сильно, что кружилась голова. Я покопался в вещах Куцапова и обнаружил пачку незнакомых сигарет. На плоской коробке, раскрашенной в радужные цвета, был изображен герб Российской Империи, под ним находилось русское слово, написанное по-английски: «Sobranie». Откуда они здесь? Им место в очумелом две тысячи шестом, ведь это там Ричардсон приказал менять вывески на двуязычные.

Сигарета была розовой, как фломастер, и отдавала одеколоном.

– Что за гадость ты куришь?

– Других нет.

– Сейчас дадут «зеленый», а мы так и не определились, – напряженно сказала Ксения.

– Дай-ка я за руль сяду. А лучше – выметайся и подожди снаружи.

– Не надо самодеятельности. Подойди к водителю, скажи, чтобы отъехал в сторону и проверил колеса.

– Да при чем тут колеса? Когда мы разогнались, сверху что-то упало. Таксист сразу погиб, поэтому мы и перевернулись. Нужно задержать не одну машину, а всю колонну – вон сколько их скопилось. Пусть эта штука валится прямо на дорогу, а там разберемся, откуда она взялась. Вылезай, а то не успеем.

Мы поменялись местами, благо салон «ЗИЛа» был достаточно просторным, и Ксения вышла с правой стороны.

– Подальше отойди, – крикнул я ей, но она сделала вид, что не слышит.

Ксения едва заметно улыбнулась и показала на карман, из которого выглядывал черный край машинки. Это придало мне уверенности. Пока машинка, то бишь дырокол у нас, мы можем пытаться снова и снова.