Механист

Теперь осталось разобраться, что за непрофессионалы их так лихо захомутали. Вик присмотрелся к теням, снующим возле костра посреди помещения. До них было метров десять. Одеты по-северному, Что, впрочем, ни о чем не говорило.

— Вогулы, — заметила Венедис старания механиста. — Твои знакомцы от Писаного Камня. Как себя чувствуешь?

— Щека. Ожог вроде.

— Нда, тарифы в борделях для тебя теперь повысятся. Если выживешь.

Статутная княгиня шутить изволят, ну-ну.

Далее Венди успела сообщить, что палатку завалило снегом, вроде как сход пласта, а потом их по одному откапывали и пинали ногами — тех, кто рыпался. Рыпались Венедис и Килим. Вик и Богдан не сопротивлялись, первый — оттого, что был в отключке, второй — потому что пидор.

Убийца эпитет проигнорировал, вообще вел себя как ни в чем ни бывало. А потом к ним подошел тот самый вождь, что причаливал к плоту возле Камня, и Венедис замолчала, вызывающе посмотрела снизу вверх.

Вогул ткнул Старьевщика носком унта, словно убеждаясь, жив ли. Вик отзывчиво и достаточно длинно выругался. Вогула, похоже, это удовлетворило, и он повернулся к Богдану:

— Кто ты?

Убийца пожал плечами.

За него попытался ответить Килим. На вогульском — механист различил только имя. Мер-сусне-хума. Вождь высокомерно кивнул — мол, так и думал.

— Тебе плохого не сделаем.

Убийца снова пожал плечами.

— И дальше что? — встряла Венедис.

— Механист нужен Камню, а ты, ведьма, — хэге.

Хэгэ. Уж не чужие ли? Давно не было слышно, расслабились — а они все-таки добрались. Через вогулов. Вот откуда неправильные тучи, пинаемые неправильными ветрами. Ловушка. И еще — жалкий снежный оползень, навалившийся на палатку. Вот у Старьевщика была всем лавинам лавина! Герои, помощники богов, копируют тактику презренного механиста?

Вик презрительно засмеялся в спину отвернувшегося от пленников вогула. И в эту же спину и так же надменно бросила Венедис:

— Трусы.

И потом громко, заставляя слова метаться между гулких стен капонира:

— Сборище трусов, возглавляемых трусом! Двадцать воинов испугались сразиться честно! Двадцать воинов боятся трех мужчин и одну женщину! Связали — ха!

Вождь стремительно — косы закружились — развернулся и приблизил лицо к Венедис. Рожа у него вышла совсем свирепая.

— Баба! Молчи! Твой косяк! Хэге — за тобой пришли, зачем сюда ходила?!

Но было поздно. Остальные вогулы возмущенно расшумелись, перекрикивая друг друга.

— Говорят, у девки слова — дела нет, — перевел Килим.

— Дела нет?! — рассмеялась Венди. — А вы меня развяжите, я голыми руками любому из батыров задницу надеру. Дети леммингов.

Батыров зацепило на всю катушку. Вождь какое-то время пытался приструнить своих, потом снова вперился глазами в Венедис:

— Развяжу. Будешь драться. Сказала, «голыми руками» — хорошо. Один на один. По-честному — без заемных сил. Мой шаман проследит!

Вогул показал на цветасто приодетого мужика, Развалившегося возле костра на носилках, судя по позе — в глубоком трансе. Ну, теперь понятно, на ком Гоньба висит. И видочить девушке можно только из внутреннего резерва и, если удастся, от противника. Это называется один на один. Туго придется — Венди говорила, что в ее мире привыкли пользоваться внешней энергией.

— Побьешь меня — как мать рода поведем с собой, нет — язык отрежем и за волосы потащим!

То есть отпускать их все равно не намерены — чего тогда огород городить! Но к тому, что у статутной княгини ничего не делается просто так, Вик уже привык — не то что вогулы.

— Пойдет.

— Вещи мои где? — осведомилась девушка, когда ее освободили от веревок и копья.

— На что?

— Перчатки надену, чтобы ногти о ваши хари не поломать и чтобы потом твои не причитали, как их баба зацарапала. Подготовиться мне надо!

Вождь показал на их сваленное в груду барахло. Вот ведь — и палатку из-под снега выволокли! Но ничего не распотрошили — даже приклады стрельб торчат из чехлов, притороченные к мешку Старьевщика. Девушка присела на корточки перед своим рюкзаком, отодвинула в сторону мечи, вытащила наружу щит-зеркало, несессер и занялась макияжем.

Сказать, что вогулов это развеселило, — не сказать ничего. Они чуть не катались по земле — улюлюкали, тыкали пальцами. Венедис оставалась бесстрастной. Очистила лицо от крови, расчесала спутанные волосы, заплела косу, сбрызнула духами запястья и шею. Вогулы наперебой изнемогали от хохота.

— Феромоны, — Убийца повел носом, — ударная доза. Дура.

Но девушка этим не ограничилась. Встала, потянулась томно, сбросила с плеч полушубок-куртку… свитер… рубаху… выскользнула из брюк. И осталась почти такой, какой предстала однажды в бане перед механистом.