Механизм чуда

Ева стала рассказывать. Она не знала, с чего начать, поэтому прыгала с одного на другое. Говорила про телефон и тут же вспоминала жука, зацепившегося за ветку, потому что она побежала. А бежала она из-за телефона. А Александр Николаевич… А еще машина времени с лампочками и пружинками, но без стула… Три брата, вы представляете, три, и у всех имена древнеегипетских богов. А еще ружье и группа «Коппелиус». Гофман с Гауфом, который умер в двадцать четыре года от чумы.

Петр Павлович темнел лицом, играл желваками на скулах, вытягивал губы трубочкой, чтобы тут же поджать их.

— Дурррдом, — произнес он с чувством. — Ну вы и… — сдержался, промолчал.

— И я теперь совершенно не знаю, что делать, — призналась Ева, с надеждой глядя на практиканта. — Я думала, машина времени. Но ее же нет.

— Что делать, что делать! — взмахнул руками Петр Павлович. — Совершать путешествия во времени, вот что делать! Вы же стимпанк! А раз так, то все невозможное становится возможным.

— Ну да. — Ева и забыла это слово. Переменная Планка, Гейзер, больше или равно, вечно живой кот. Но и в том, и в другом случае все относительно. — А как?

— Сама говорила: стимпанк — это управление всеми процессами. Вот и управляй.

Ираклий на заборчике негромко присвистнул.

— Высшая психология, — загадочно произнес он.

— Я тебя прибью, — пообещал Петр Павлович.

— Если бы была машина времени, я бы домой отправился, — грустно произнес Ираклий.

— Домой… ага, — кивнул Петр Павлович, заставив неотрывно следить за выбеленной челкой. — А у кого, ты говоришь, эта машина времени стоит? Предупреждай, что придем.

Ра был очень рад ее звонку. Ну, очень-очень. И еще какое-то время тоже был рад. А потом уже не так рад, потому что трубку взял Петр Павлович и стал говорить. Говоря, он шагал туда-сюда, тряс челкой, белая высветленная полоса рябила в глазах. Ева растерянно улыбалась, поглядывая на Ираклия. Тот смотрел в сторону. Разговор все длился и длился, Петр Павлович далеко отошел, увлеченный обсуждением. Про Еву забыл. Чем-то это напоминало Антона. Тот тоже часто забывал.

— Пойдем. — Петр Павлович дал отбой и протянул Еве телефон. — Будем смотреть вашу машину. И смени рингтон, пока тебя родители не застукали. Ираклий, ты с нами?

Ираклий Васильевич развел руками, покачнувшись на заборчике.

— Ты же знаешь, я никогда не был силен в технике.

И его оставили сидеть в палисаднике.

— Ева! — в голосе Ра было удивление. — У тебя все хорошо?

Петр Павлович окинул оценивающим взглядом длинную худую фигуру божественного брата.

— Ну, это ничего, — разрешил он какую-то свою мысль. — Показывай, что вы там напаяли.

— Она не доделана. — Ра неуверенно мялся на пороге, словно решение о том, пускать гостей или нет, еще не принято. Петр Павлович отстранил его, уверенно проходя в комнату. Около машины постоял, прищурившись.

— Радиокружок? — оценил он. — Понятно.

— А что надо? — Ра длинной цаплей застыл за его спиной.

— Чтобы заработало!

— Но это же невозможно. Машина времени — выдумка.

— Ну, почему же… — прошептал Петр Павлович, касаясь пружинки.

Ева робко улыбалась. Она понимала, что все вокруг происходит из-за нее и только из-за нее, поэтому чувствовала себя неловко.

Комната Ра была похожа на мастерскую. Вдоль стен тянулись широкие открытые полки. Они нависали над большой, очень большой — Ева никогда не видела таких огромных — кроватью. Отовсюду тянулись провода. Они свешивались с полок, они уходили в стены и выныривали из потолка. Вместо стола на железные козлы была положена толстая доска, с одного края к ней были прикреплены массивные железные тиски. В тяжелых челюстях тиски держали деталь. На доске горкой лежали запчасти от часов, куски коричневой кожи, заклепки. Сверху это богатство венчали пассатижи и россыпь отверток. Разноцветные провода переплетенной сеткой прикрывали настольную лампу.

— Я не понял, что надо делать. — Ра вертел в руках железный браслет от часов.

— Помогать.

Петр Павлович ногой отодвинул корпус от компьютерного блока и выставил машину времени на два табурета.

За последнее время она не сильно изменилась. Все те же две рамы, те же пружинки и проволочки, те же шестеренки, провода, обмотанные вокруг осколков от вазы.

— Сюда нужны лампочки. И пара сильных софитов, — вынес свой вердикт Петр Павлович. — Как твоя лампа на столе. Туда сколько ватт можно ввернуть?

— Сорок, — осторожно произнес Ра.

— Хорошо бы соточку.

— Полтинник энергосберегающей даст такой свет.

— Нет, нужно, чтобы загорелось мгновенно. Должна быть лампа накаливания. И если не сотня, то хотя бы семьдесят пять…

Он стал объяснять, как и что, убеждать, показывать, куда надо добавить металла, где протянуть провод, откуда выводить штекер.

Ева не заметила, как задремала.

Она думала, что спит, когда прозвучал очень странный вопрос.

— У тебя шкаф есть?

Картинка сна сбилась — куда она шла, с кем говорила, о чем?

— Большой. Со створками не разъезжающимися, а распахивающимися. Есть?

Петр Павлович стоял около кровати, смотрел устало.

— Какой шкаф?

Алисе в Зазеркалье и то не задавали таких вопросов.

— Я же говорю, с дверцами. И у тебя телефон звонит.