Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

В сталинской уверенности была своя привлекательность для широких масс, вошедших в политику после 1917 г., стремившихся достичь хорошей жизни и социального реванша как можно быстрее[608]36. Действительно, такая уверенность заражала, тем более, что Сталин умело пользовался популистскими лозунгами. Вот строки из его письма А.М. Горькому в декабре 1930 г.: «Дела идут у нас неплохо. И в области промышленности, и в области сельского хозяйства успехи несомненные. Пусть мяукают там, в Европе, на все голоса все и всякие ископаемые средневекового периода о "крахе" СССР. Этим не изменят ни на йоту ни наших планов, ни нашего дела. СССР будет первоклассной страной самого крупного, технически оборудованного промышленного и сельскохозяйственного производства. Социализм непобедим. Не будет больше "убогой" России. Кончено. Будет могучая и обильная передовая Россия»[609]37.

Однако одной уверенности и популистских лозунгов было бы недостаточно. Нужен был еще один немаловажный фактор, по силе воздействия сравнимый с рычагом власти. Им стала идея великодержавия. Однако в российской истории  великодержавие имеет не только ментальный характер, а объективно выступает как целостная социокультурная система, носителем которой является государство. Система великодержавного господства реализуется путем насилия, направленного внутри страны на политическую, социальную и экономическую экспроприацию подданных и на территориальное расширение вовне. Фактор великодержавия Сталин искусно использовал в 1922 г., создавая свой Советский Союз как унитарное государство. На чувствах великодержавия он играл и в период строительства социализма, и в годы Великой Отечественной войны, и последующего восстановления разрушенного хозяйства. За время сталинского правления великодержавное сознание народа усилилось многократно. Многократно упала и цена человеческой жизни. Очень тонко почувствовал это противоречие и отразил в своем дневнике 25 июня 1945 г. замечательный советский режиссер А.П. Довженко. Эту запись стоит привести полностью: «Вчера я был на Параде Победы на Красной площади. Перед великим мавзолеем стояли войска и народ. Мой любимый маршал Жуков прочел торжественную и грозную речь Победы. Когда вспомнил он о тех, кто пал в боях, в огромных, неведомых в истории количествах, я снял с головы убор. Шел дождь. Оглянувшись, я заметил, что шапки (так в тексте. – И.П.) больше никто не снял. Не было ни паузы, ни траурного марша, ни молчания. Были сказаны вроде бы между прочим две или одна фраза. 30, если не 40 млн жертв и героев будто провалились в землю или совсем не жили, о них не вспомнили, как о понятии... стало грустно, и я уже дальше не интересовался ничем... Перед великой их памятью, перед кровью и муками не встала площадь на колени, не задумалась, не вздохнула, не сняла шапки. Наверное, так и надо. Или, может, нет? Ибо почему же плакала весь день природа? Почему лились с неба слезы? Неужели они подавали знак живым?»[610]38.

В конце 1920-х гг. такая политика великодержавия только набирала силу. И.П. Товстуха, помощник Сталина, записал его речь в Сталинских мастерских Октябрьской железной дороги 1 марта 1927 г. «Мы, – говорил Сталин, – совершаем переход из крестьянской страны в промышленную, индустриальную, обходясь без помощи извне. Как проходили этот путь другие страны?

Англия создавала свою промышленность путем грабежа колоний в течение целых 200 лет. Не может быть и речи, что мы могли бы стать на этот путь. Германия взяла с побежденной Франции 5 миллиардов. Но и этот путь – путь грабежа посредством победоносных войн – нам не подходит. Наше дело – политика мира.

Есть еще третий путь, которым следовало царское правительство России. Это путь внешних займов и кабальных сделок за счет рабочих и крестьян. Мы на этот путь стать не можем.

У нас есть свой путь – путь собственных накоплений. Без ошибок здесь нам не обойтись, недочеты у нас будут. Но здание, которое мы строим, столь грандиозно, что эти ошибки, эти недочеты большого значения в конечном счете не имеют...».

Абсолютно точно передала дух речи Сталина и атмосферу этого собрания газета «Рабочая Москва»: «Пулеметная дробь аплодисментов. Человек в солдатских хаки, с трубкой в руке, в стоптанных сапогах остановился у кулис. "Да здравствует Сталин! Да здравствует ЦК ВКП(б)!"»[611]39.