Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

29 декабря 1927 г. бюро Сибкрайкома приняло первое в последующем ряду постановление о хлебозаготовках, составленное в духе полученных директив. Призывов к открытому насилию в нем пока нет[643]29. Но показательна реакция Эйхе – один из пунктов постановления о сборе сельхозналога, которое было принято в «советском порядке» президиумом Сибкрайисполкома 4 января 1928 г., гласил: «...предложить окрисполкомам принять меры репрессий в отношении недоимщиков налога»[644]30.

Однако настоящий испуг местных властей пришел после сталинской директивы от 6 января 1928 г., которая начиналась с резкого выговора: «Несмотря на двоекратные, твердые директивы ЦК об усилении хлебозаготовок, все еще нет никакого перелома...» и заканчивалась строгим предупреждением: «...промедление в исполнении этой директивы и недостижении в недельный срок реальных успехов в смысле решительного перелома в хлебозаготовках может поставить ЦК перед необходимостью замены нынешних руководителей парторганизаций»[645]31. В директиве Сталина содержались не только угрозы, но и карт-бланш на репрессии: «При взыскании недоимок по всякого рода платежам применять немедленно жесткие кары, в первую очередь в отношении кулачества, особые репрессивные меры необходимы в отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены»[646]32.

Установки Сталина совпадали с готовностью Сырцова: «Правильная постановка вопроса заключается в том, – не раз говорил он в 1927 г., – чтобы кулака в деревне изолировать, чтобы каждый крестьянин поименно знал кулаков и сознательно видел в них классовых врагов, организовать бедноту и середняков, чтобы большая часть деревни была с нами»[647]33

Получив на следующий день директиву Сталина от 6 января 1928 г., сибирское руководство приступило к решительным действиям, вспомнив при этом, по всей вероятности, методы Эйхе во время хлебозаготовительной кампании три года назад. 9 января 1928 г. бюро Сибкрайкома телеграммой просит Центр санкционировать свое предложение: «Признать необходимым привлечь к уголовной ответственности держателей крупных запасов хлеба и его скупщиков из числа особо зажиточных слоев деревни. Для ускорения дела эти пропускать через органы ОГПУ»[648]34. А на другой день, 10 января, оно создало хлебную «тройку».

Именно в этот момент в Москве решался вопрос о поездке в Сибирь. После сталинских директив в основные зерновые районы страны выехали партийные руководители, причем из высшего эшелона власти, с целью «выбить» хлеб. В Сибирь должен был поехать Орджоникидзе. 9 января 1928 г. Политбюро принимало по этому поводу специальное решение. Однако 12 января командировка Орджоникидзе была отменена, официально – из-за его болезни[649]35. Поехал Сталин. И его ставка на Сибирь себя оправдала.

Пока Сталин собирался и находился в пути, сибирские руководители принимали одно решение за другим, последовательно ужесточая политику хлебозаготовок. Решения хлебной «тройки» передавались окружкомам как решения Сибкрайкома ВКП(б) и вступали в силу автоматически[650]36. Именно для этого и была создана «тройка». Не только для оперативности, но и для того, чтобы обойти членов Сибкрайкома, работников с мест, представлявших местные, в основном крестьянские по составу партийные организации.

13 января 1928 г. «тройка» поручила крайпрокуратуре, полномочному представителю ОГПУ, Злобину и Басовичу определить конкретные меры борьбы с держателями крупных запасов хлеба и дать указания своим подчиненным на местах. В тот же день такой циркуляр был отправлен всем окружным прокурорам и начальникам окружных отделов ГПУ Сибкрая за подписями полномочного представителя ОГПУ по Сибири Заковского и временно исполняющего дела краевого прокурора Леонидова. В нем уже разрешалось применение 107-й статьи Уголовного кодекса «при установлении случаев злостной, т.е. систематической, широкой и т.п. скупки хлеба в зерне или муке, в значительных количествах с целью его сокрытия или невыпуска на рынок частными лицами, мельниками, торговцами, скупщиками...»[651]37. Многоточие в тексте циркуляра предполагало расширение круга лиц, действия которых могли квалифицироваться по 107-й статье Уголовного кодекса.