Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Теперь только секретари губкомов, обкомов и ЦК компартий национальных республик обладали на местах максимальной информацией о положении дел в партии и стране и только с их разрешения информация частично шла в печать. Эту практику закрепило постановление Оргбюро ЦК от 2 февраля 1923 г. «О взаимоотношениях между парткомитетами и редакциями газет», согласно которому весь критический материал о деятельности парткома и исполкома в целом, губотдела ГПУ и губпрокурора, мог идти в местную печать лишь с ведома и согласия парткомитета. Парткомам предоставлялось право в случае необходимости вводить подобное ограничение на определенные сроки и на другие публикации, одновременно извещая об этом Агитпропотдел ЦК. Данные обо всех других отделах губисполкома и прочих учреждениях печатались в общем порядке, согласно постановлению VIII съезда РКП(б). За печатавшийся на страницах газеты материал редакция несла ответственность по советской линии перед судом, а по партийной -  перед парткомитетом[189]18.

Таким образом, Секретариат ЦК и назначенные им местные секретари оказывались связанными единой круговой порукой. В 1923 г. назначенство приобрело особенно широкий размах и стало системой. Причем, в партийный аппарат попадали люди, строго отобранные по «политическому» признаку, готовые идти до конца в проведении генеральной линии партии. Постановление ЦК РКП(б) от 8 ноября 1923 г. прямо обязывало Учраспред заняться «планомерным пересмотром руководящих верхушек», осуществляя это в первую очередь в отношении постов, указанных в номенклатуре, которая была утверждена Оргбюро ЦК 12 октября 1923 г.[190]19 Как верно заметил А. Зимин, здесь впервые, и притом в опубликованном документе ЦК, встречается термин «номенклатура», приобретший такую скандальную славу в советской истории[191]20.

«В самый жестокий момент военного коммунизма назначенство внутри партии не имело на 1/10 того распространения, что ныне,   писал Троцкий в своем письме членам ЦК и ЦКК от 8 октября 1923 г.   Назначение секретарей губкомов стало теперь правилом. Это создает для секретаря независимое, по существу, положение от местной организации. Тот режим, который в основном сложился уже до XII съезда, а после него получил окончательное закрепление и оформление, гораздо дальше от рабочей демократии, чем режим самых жестоких периодов военного коммунизма»[192]21. Это заявление Троцкого верно отражало сложившуюся практику. Действительно, все политические дела   от имени Политбюро, Оргбюро или просто Центрального Комитета   Секретариат ЦК вершил, обращаясь к секретарям губкомов, областных комитетов и ЦК компартий национальных республик, и всегда был уверен в том, что партийные комитеты на местах выполнят эти указания, так как они имели строго директивный характер. «Губкомы, - говорил Сталин на XII съезде РКП(б),   это основная опора нашей партии, и без них, без губкомов, без их работы ро руководству как советской, так и партийной работой партия осталась бы без ног»[193]22.

Разослав 27 января 1923 г. в губкомы секретное письмо, которое фактически дезавуировало напечатанную 25 января в «Правде» статью Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» как статью больного человека, Сталин был уверен в том, что местные секретари выполнят указание ЦК. «ЦК не сомневается,   говорилось в письме,   что если бы из статьи т. Ленина на местах сделаны были упомянутые в начале этого письма тревожные выводы, губкомы не замедлят правильно ориентировать партийные организации»[194]23 (выделено мною   И. П.). Точно так же, разослав только секретарям губкомов, обкомов и ЦК компартий национальных республик 12 и 13 марта 1923 г. шифрованные телеграммы о болезни Ленина (Сталин действовал «по поручению Политбюро ЦК», как говорилось в документе), он был уверен в том, что местные секретари будут чутко следить за настроением масс, а злостных распространителей слухов о возможном расколе или изменениях в политике партии предавать гласно- и быстродействующему суду[195]24.

Ни о какой самостоятельности местных органов партии в принятии политических решений теперь не могло быть и речи. Она была резко ограничена еще в ноябре 1922 г. циркуляром ЦК за подписью Молотова и Кагановича. Согласно этому циркуляру, областным бюро и ЦК компартий национальных республик в случае необходимости по условиям местной работы предоставлялось право издавать только разъясняющие дополнения к циркулярам ЦК, но при этом не допускалось изменение их по существу. Все дополнения, вносящие принципиальные изменения в данный циркуляр, соответствующие партийные комитеты должны были согласовывать с ЦК. В тех случаях, когда циркуляр ЦК изменял или отменял их циркуляры, исполнению подлежал циркуляр ЦК РКП(б)[196]25.