Механизм жизни

— И не пытайтесь падать на колени, — король безмятежно улыбнулся. — Указ о назначении вас членом Тайного Совета мы подписали еще вчера. Равно как и представление в Геральдическую палату. Надеюсь, вам известно, что в нашей Гренландской колонии есть поселение, которое называется Тырвен? Неизвестно? Ладно, это не имеет значения. Я велел заменить в названии одну букву и дал сему майорату статус графства. Он ваш, любезный. Вкупе с гербом: белый медведь на лазоревом поле. Вы морщитесь? Странно! Неужели вы не хотите, чтобы ваша дочь стала фрейлиной, а сын — гвардейским офицером?

Маргарет — во фрейлины?! Бьярне — в компанию к напыщенным идиотам?! Торвен понял, что еще миг — и он завоет не хуже тамбовской «монстры».

Его величество мстил истинно по‑королевски.

— А вы думали, граф, что попали в сказку Андерсена?

Несмотря на весь свалившийся ужас, Торвен успел сообразить, в чем секрет дружелюбности принца Христиана. Не фронтового товарища, никчемного калеку заключил толстяк в объятия, а графа, коллегу по Тайному Совету…

Фаворита, rassa do!

— Вы еще не знаете самого неприятного, Торвен, — иным тоном добавил король. — Вы действительно очень нужны нам. Как член Тайного Совета, вы будете готовить созыв первого датского парламента. А вместе с этим… Да, вы угадали. Принятие Основного закона. Конституцию вам придется сочинять, ваша светлость. И не говорите, что сие вам ненавистно. Лучше это проделаем мы, чем наш наследник и шайка господ либералистов. Пусть Дания шагнет в Грядущее по воле нас, любящих Господа и чтящих Традицию!

Спорить не приходилось. Торвен потер щеку, что было признаком тяжелой умственной работы.

— Парламент эти господа должны у вас попросить, государь. А мы соберем пока Совещательные сеймы[86] по провинциям и обратимся к сословиям. Пусть народ выскажется — и по поводу конституции, и по поводу либералистов. Скоро вам придется ограждать эту публику от любви добрых датчан. Не растащили бы по косточкам!

Король кивнул:

— Мы рады, что вы уже приступили к работе. Однако поведайте нам, что нового у наших добрых друзей, братьев Эрстедов? Надеюсь, алюминиум — не финал, а только начало?

— Эрстедов? — растерялся Торвен. — Святой Кнуд и святая Агнесса! Это что же выходит, государь? Из‑за вашей конституции мне придется оставить работу у гере академика?

— Из‑за нашей конституции, — наставительно уточнил его величество. — Нет, любезный, и не рассчитывайте. Ответственности перед наукой с вас никто не снимает. Вы создадите новый комитет при нашем правительстве — по техническим исследованиям. Более того, именно вы его и возглавите.

Свежеиспеченный кавалер и граф глубоко вздохнул, в очередной раз констатировав, что у фортуны скверное чувство юмора. Не зря Торбен Йене Торвен считал себя занудой.

— Да, насчет конституции, — вспомнил король. — Хотим предупредить заранее. Вздумаете привлечь к сочинению гере Андерсена… Плаха скучает по вам, граф!

2. Adagio Гавр

— Успех, мсье Бейтс! Несомненный успех! О-о-о-о! Поверьте моему опыту, это начало славы! Ваш театр станет украшением не только Гавра, но и всей Франции!

Чарльз Бейтс бледно улыбнулся:

— Вы мне льстите, мсье Дюма. Это лишь репетиция…

Владелец театра «Эдмунд Кин» скромничал — или боялся сглазить. На генеральный прогон «Ричарда III» были приглашены не только господа из гаврской мэрии, но также десяток занесенных свежим ветром знаменитостей. Среди последних оказался и мсье Три Звезды. Помогла случайная встреча в Париже. Александр Дюма сразу же вспомнил, кто был лучшим другом Первого Денди, и с охотой принял приглашение.

В театре лихорадочно заканчивали отделочные работы. Красили, развешивали, лакировали. Премьера намечалась на следующей неделе. Чарльз Бейтс собирался блеснуть. Украшение Гавра и всей Франции? Отчего так мелко?

— Сама ваша идея — британский театр во Франции… О-о-о-о! В первый миг она показалась мне безумной. Английская сцена в Галлии, в стране Мольера и Расина? Не нонсенс ли? Но потом я прикинул… У нас живут тысячи англичан. Десятки тысяч приезжают ежегодно. Многие французы интересуются культурой Туманного острова. Так отчего бы и нет? У вас острый глаз!

— И нюх, — хмыкнул польщенный Бейтс.

Похвала Дюма — неплохо для начала. Вдохновленный увиденным, мэтр пообещал написать о новом театре статью. Это само по себе прекрасно. Но если он выполнит и второе обещание…

— Я не забуду, мсье Бейтс, — Дюма словно читал его мысли. — Следующая моя пьеса — ваша. Но уговор! — вы играете на английском. Французская премьера намечена в Париже. С переводчиком, если надо, помогу. Будете смеяться, меня уже на датский стали переводить. Мсье Жан-Кретьен Андерсен сотворил чудо из «Нельской башни». Кстати, он сейчас в Париже. Я напишу ему, чтобы приехал к вам на спектакль…

Дюма был щедр — по крайней мере на обещания. Чарльзу Бейтсу оставалось лишь благодарить. Кто знает? Может, пойдет дело? Ça ira — как говорят оптимисты-французы.

Леди Фортуна благожелательно кивала.

— Как поживает Браммель? Я, кажется, нашел издателя для его книги.

Улыбка погасла.