Механизмы радости

– У тебя такой взгляд из-за Тома? Да я уже смирилась. Он принимает эти чертовы грибы так близко к сердцу. А впрочем, им нисколько не повредило то, что он швырнул их с лестницы вниз. Шлепнулись на земляной пол и растут себе дальше…

– Растут, значит? – пробормотал Фортнем, думая о своем.

Синтия тронула его за рукав:

– Как насчет Роджера?

– Он действительно пропал.

– Мужчины, мужчины, мужчины…

– Нет, ты не права, я виделся с Роджером почти ежедневно на протяжении последних десяти лет. Когда столько общаешься, видишь человека насквозь и можешь с точностью сказать, как у него дома – тишь и гладь или ад кромешный. До сих пор он не ощутил дыхания смерти в затылок; он не паниковал и не пытался, выпучив глаза, гоняться за вечной юностью, срывая персики в чужих садах. Нет-нет, могу поклясться, могу поставить на спор все до последнего доллара, что Роджер…

За их спинами раздался звонок. Это посыльный с почты неслышно взошел на крыльцо и ждал с телеграммой в руке, когда ему откроют дверь.

– Дом Фортнемов?

Синтия поспешно включила люстру в прихожей, а Фортнем стремительно разорвал конверт, разгладил бумажку и прочел:

НАПРАВЛЯЮСЬ НОВЫЙ ОРЛЕАН. ЭТА ТЕЛЕГРАММА ВОЗМОЖНО НЕОЖИДАННОСТЬ. ОТКАЗЫВАЙТЕСЬ ОТ ПОЛУЧЕНИЯ, ПОВТОРЯЮ, ОТКАЗЫВАЙТЕСЬ ОТ ПОЛУЧЕНИЯ ЛЮБЫХ ПАКЕТОВ СРОЧНОЙ ДОСТАВКИ. РОДЖЕР.

Синтия растерянно спросила:

– Ничего не понимаю. Что это все значит?

Но Фортнем уже бросился к телефону и спешно набирал короткий номер.

– Девушка! Мне срочно полицию!

В десять пятьдесят телефон зазвонил уже в шестой раз за вечер. Фортнем снял трубку и задохнулся от волнения:

– Роджер! Ты откуда звонишь?

– Где я, черт возьми? – передразнивающим тоном отозвался Роджер. – Ты прекрасно знаешь, где я, и ты в ответе за это. Мне бы стоило разозлиться на тебя!

Фортнем энергичным кивком показал жене на кухню, и Синтия кинулась со всех ног туда – снять трубку второго телефонного аппарата. Как только раздался тихий щелчок, Фортнем продолжил:

– Роджер, клянусь тебе, я понятия не имею, где ты находишься. Я получил от тебя телеграмму…

– Какую телеграмму? – игриво осведомился Роджер. – Я никаких телеграмм не посылал. Я спокойненько ехал себе на юг в поезде. Вдруг на станции вваливается полиция, хватает меня и норовит снять с поезда, и вот я звоню тебе из полицейского участка на вокзале заштатного городка, чтобы эти обалдуи наконец оставили меня в покое. Хью, если ты подобным образом шутишь…

– Послушай, Роджер, ведь ты просто взял и исчез!

– Какое там исчез! Обычная деловая поездка. Я и Дороти предупреждал, и Джо говорил.

– Все это очень запутанно, Роджер. Ты, случаем, не в опасности? Может, кто-то тебе угрожает? То, что ты говоришь, ты говоришь добровольно?

– Я жив, здоров, свободен, и никто меня не запугивает.

– Но где именно ты находишься?

– Дурацкий разговор! Слушай, я на тебя не дуюсь за твою глупую выходку – чего тебе еще?

– Я рад, Роджер…

– Тогда будь паинькой и позволь мне ехать дальше по моим делам. Позвони Дороти и скажи, что я вернусь через пять дней. Ума не приложу, как она могла забыть!

– А вот забыла. Так значит, Роджер, увидимся через пять дней?

– Через пять дней, обещаю.

Столько спокойной уверенности и теплоты в голосе – словно вернулся Роджер былых дней. Фортнем очумело тряхнул головой.

– Роджер, – сказал он, – последний день был самым безумным в моей жизни. Так ты, значит, не убежал от своей Дороти? Уж мне-то, черт возьми, ты можешь сказать правду!

– Я люблю ее всем сердцем. А теперь передаю трубку лейтенанту Паркеру из риджтаунской полиции. До свидания, Хью.

– До сви…

Но в трубке уже гудел раздраженный голос лейтенанта:

– Кто позволил мистеру Фортнему навязать такие хлопоты полиции? Что происходит? Что вы себе позволяете, мистер Фортнем? За кого вы себя принимаете? Что делать с вашим так называемым другом – отпускать или упрятать в кутузку?

– Отпустите его, – бросил Фортнем куда-то в середину этого потока ругательств и повесил трубку. Его воображению представилось, как в двухстах милях южнее на вокзальном перроне гремит грозное «Посадка закончена» и громоздкий поезд с грохотом устремляется вперед сквозь черную-пречерную ночь.

Синтия неспешно вернулась в гостиную.

– Чувствую себя полной дурой, – сказала она.

– А я себя кретином.

– Тогда кто же послал ту телеграмму и зачем?

Фортнем налил себе виски и застыл в центре комнаты, разглядывая содержимое стакана.

– Я искренне рада, что с Роджером все в порядке, – наконец прервала молчание его жена.

– С ним не все в порядке, – сказал Фортнем.

– Но ведь ты только говорил…

– Ничего я не говорил. А что мы, в сущности, могли сделать? Настоять на том, чтобы его сняли с поезда и в наручниках доставили домой? И это при том, что он твердит, будто с ним полный порядок? Дело обстоит иначе. Телеграмму он отослал, да только потом решил все иначе. Знать бы почему! Почему? – Фортнем ходил по комнате из угла в угол, временами отпивая из стакана. – Чего ради он предостерегал нас против срочной доставки? Единственная вещь, которую мы получили срочной доставкой на протяжении целого года, – это пакет для Тома – тот, что доставили сегодня утром…