Мехлис. Тень вождя

Документ был оформлен задним числом для придания законного основания личному произволу начальника ГлавПУ РККА. Вот что рассказал автору полковник в отставке В. П. Савельев, бывший свидетелем расстрела генерала Гончарова. По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены в одну шеренгу. Уполномоченный Ставки быстрым, нервным шагом прошел вдоль строя. Остановившись перед начальником артиллерии, выкрикнул: «Где пушки?» Гончаров неопределенно махнул рукой в направлении, где были окружены наши части. «Где, я вас спрашиваю?» — вновь выкрикнул Мехлис и, сделав небольшую паузу, начал стандартную фразу: «В соответствии с приказом наркома обороны СССР № 270…». Для исполнения «приговора» он вызвал правофлангового — рослого майора. Тот, рискуя, но не в силах преодолеть душевного волнения, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат…

Уже на следующий день Мехлис заинтересовался, насколько сильное впечатление произвела эта крайняя мера. Начальник особого отдела НКВД Северо-Западного фронта комиссар госбезопасности В. М. Бочков доносил уполномоченному Ставки о реакции в 34-й армии на расстрел генерала Гончарова. Большинство присутствовавших при казни ее одобряет, сообщал Бочков. Мол, так Гончарову и надо, давно пора принимать меры, пьяница, оставил армию без артиллерии. Но вот заместитель начальника оперативного отдела штаба армии майор Васильев заявил: «Сегодняшний расстрел меня окончательно убил… Ведь он же не виноват (Гончаров), кто-то бежит, кто-то бросает вооружение, а кто-то должен отвечать».

Кто же это осмелился идти «не в ногу»? Начальник особого отдела пояснял: «Васильев характеризуется с отрицательной стороны как трус. Данные о Васильеве нами тщательно проверяются».

Вопреки утверждению Мерецкова, в эти же сентябрьские дни окончилась не только карьера, но сама жизнь и генерала Качанова. Расправившись с генералом Гончаровым, начальник ГлавПУ дал указание осудить к расстрелу и командарма-34, что военный трибунал и исполнил 26 сентября в присутствии Мехлиса. Автор располагает на этот счет свидетельством полковника в отставке М. И. Скрыгина, служившего офицером для поручений штаба Северо-Западного фронта. В конце 50-х годов генералы Качанов и Гончаров были посмертно реабилитированы.

Приезд столь высокой комиссии из Центра на фронты почти неизменно сопровождался подобными экстраординарными мерами, иначе — по мрачной традиции тридцать седьмого года — инспектирующие рисковали уже на себя навлечь обвинения в мягкотелости.

Достаточно напомнить хотя бы о комиссии Ставки ВГК во главе с Молотовым на Западный фронт в октябре 1941 года, когда угрозу расстрела, нависшую над его командующим Коневым, отвела лишь твердая позиция Жукова. В жертву репутации высоких московских эмиссаров были принесены жизни людей пусть и виновных, но не заслуживавших столь суровой участи.

Лев Захарович взял на себя рассмотрение справок на «скомпрометировавшихся», по его выражению, командиров соединений и частей 34-й армии, подготовленных начальником особого отдела капитаном госбезопасности Белкиным. О результатах рассмотрения свидетельствует отредактированный Мехлисом его (вместе с Булганиным и Курочкиным) доклад Сталину от 24 сентября 1941 года: «Командиры дивизий 33 стрелковой генерал-майор Железников, 262 стрелковой генерал-майор Клешнин и 54 кавалерийской полковник Вальц не справились с командованием во время операций 34 армии в августе и первой половине сентября, проявили безволие, растерянность и неумение управлять частями, в результате чего потеряли дивизии… Нами они отстранены от командования дивизиями. Считаем возможным назначить их на должности командиров полков, чтобы искупали вину (выделенное вписано рукой Мехлиса. — Ю. Р.)».

Верховному было доложено также об аресте начальника 12-го строительного управления Главгидростроя НКВД П. Г. Рыжкова и главного инженера В. Г. Андреянова, на которых возложили вину за оставление в руках противника схемы оборонительных сооружений вокруг Валдая.

С командными кадрами уполномоченные Ставки ВГК разбирались одновременно с восстановлением боеспособности частей. За счет тыловых частей была сформирована 188-я стрелковая дивизия, правда, плохо вооруженная. Понимая, что этими силами валдайское направление не прикрыть, Мехлис и другие представители Центра взялись за восстановление 163-й и 33-й стрелковых дивизий (из состава 34-й армии), в которых после минувших боев осталось всего по 500–600 человек. Для укомплектования дивизий они 15 сентября запросили у Верховного 24 маршевые стрелковые роты с оружием, восемь маршевых специальных рот, три танковых батальона, два артполка стрелковых дивизий с материальной частью, 54 орудия калибра 45-мм, 324 станковых пулемета и другое вооружение.

21 сентября Булганин и Мехлис сообщают, что на месте восстанавливают 25-ю кавдивизию, правда, без артиллерии, бронемашин и тяжелых тылов. Чтобы обеспечить ее боеспособность через неделю, уполномоченные Ставки просили помощь минометами и автоматическим оружием.