Мехлис. Тень вождя

«Нужно сказать, — писал по этому поводу бывший командующий фронтом генерал армии П. А. Курочкин, — что незавершенность контрудара наших войск под Старой Русой объясняется не только слабым их прикрытием с воздуха, но и тем, что управление соединениями, особенно в 34-й армии, оказалось далеко не на должной высоте».

В результате и родилось решение Верховного главнокомандующего, потерявшего веру в местное военное руководство, жесткой рукой своих уполномоченных обеспечить благоприятный перелом на этом направлении.

Первое донесение Верховному главнокомандующему Булганин, Мехлис и Мерецков отправили на следующий день после прибытия на Северо-Западный фронт. Обстановку, сложившуюся здесь, они оценили как «крайне неблагополучную». В результате нового прорыва немцев 8 сентября был захвачен Демянск, противник, распространяясь на север, вышел на тылы 27, 34 и 11-й армий. Создалась угроза Валдаю и тылам Новгородской оперативной группы. Между тем фронт был ослаблен: большинство дивизий крайне малочисленны, отсутствовали танковые части. Остро требовались хотя бы танковая бригада и три батальона и одна свежая стрелковая дивизия. «Командующий фронтом Курочкин (лишь за две недели до этого сменивший генерал-майора П. П. Собенникова. — Ю. Р.) еще не овладел обстановкой. Штаб фронта (его возглавлял генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. — Ю. Р.) не знает точного расположения дивизий и их действий», — завершали уполномоченные Ставки свой доклад.

Обстановка настоятельно требовала стабилизировать линию фронта, укрепить позиции и не дать врагу пробиться к Вышнему Волочку, откуда он мог бы обойти советские соединения, стоявшие у реки Волхов. Больше всего прибывших из Москвы, по воспоминаниям Мерецкова, тревожил левый фланг 11-й и весь участок 34-й армий. С одной стороны, именно здесь, в сравнительно сухом месте на пути в Крестцы, Валдай и Бологое, можно было с наибольшей вероятностью ожидать очередного удара немцев. А с другой — у штаба фронта как раз с командованием 34-й армии и не было связи.

Второй эшелон штаба армии был обнаружен 11 сентября в тылу фронта недалеко от деревни Заборовье. Здесь оказались командарм-34 генерал-майор K.M. Качанов и начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии B.C. Гончаров. «Оба они, — пишет маршал Мерецков, — ничего толком о своих войсках не знали и выглядели растерянными».

Свои мемуары полководец напечатал четверть века спустя описываемых событий, время, конечно, сгладило их остроту. Не все тогда позволено было и говорить. Что же осталось за рамками воспоминаний? Генерал Качанов был обвинен в том, что вопреки приказу командующего фронтом самовольно приказал отходить с занимаемого рубежа р. Шалковка, р. Полометь, Костьково, Тоболка, р. Пола. Потеряв управление войсками, он бросил их и «позорно ушел в тыл». (На неспособность Качанова руководить столь крупным соединением указывал в письме Сталину член военного совета Воинов, характеризуя его, как «грубого солдафона», который иначе, как с использованием «трехэтажного мата», с подчиненными не разговаривает и многим «бьет морду».) Что касается генерала Гончарова, то он проявил «полную бездеятельность в выводе материальной части артиллерии», к тому же «убежал трусливо в тыл» и двое суток «пьянствовал».

12 сентября уполномоченные Ставки доложили Сталину о результатах расследования действий командования, в том числе и об аресте Качанова. Мерецков лукавит, когда пишет в мемуарах: «Л.3. Мехлис доложил в Ставку о его поведении, и на этом карьера командарма окончилась», — под докладом Верховному стоят подписи всех уполномоченных, в том числе самого Кирилла Афанасьевича. Здесь же Сталину сообщалось о расстреле генерал-майора артиллерии Гончарова.

Пожалуй, в ту войну никто больше не решился без суда расстрелять перед строем генерала. А начальник Главного политуправления, не колеблясь, пошел на это. Вот текст приказа войскам фронта № 057 от 12 сентября 1941 года, составленного лично Мехлисом:

«…За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии».[133]